БЛЯДСКАЯ ПЛАНЕТА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
где фантаст лишается электричества,
а Земля знакомится с инопланетным разумом,
но так совпало.
Так совпало, что в тот самый миг, когда на просторах космической радиосвязи завязывалось судьбоносное для нашей планеты знакомство с инопланетным разумом, сорокалетний писатель-фантаст Олег Тараскин звонил старинному другу и однокласснику Валерию по совершенно другому поводу.
— Валер, здорова, — буркнул он сухо. – Слушай, я в аду!
— Тараскин? – радостно пробасил Валерий. – Чего у тебя стряслось? Опять баба бросила? Книга не пишется, антиподы твои?
— «Антигоны», – строго поправил Тараскин. — Не об этом сейчас. Меня соседи сверху заливают! В сортире дождь с потолка и свет вырубился! Чего делать-то вообще?
— Рыло начистить! – убежденно заверил Валерий.
— Там нет никого, заперто! Я вообще не в курсе, кто там живет! Как я без света теперь?
— Не ссы, — посоветовал Валерка. – Для начала пощелкай выключателями в щитке на лестнице.
— Валер, я — в щиток? Я когда на розетку смотрю, у меня уже глаза от тока слезятся!
— Фантаст! — уважительно вздохнул Валера. – Ладно, я сейчас к тебе выдвинусь. Только у меня денег нет на электричку.
— Я тебе Убер вызову!
Через час Валерий – низенький, коренастый парень с большими ладонями и крупными чертами лица — прибыл к Тараскину. Но помощь уже не требовалась: на площадке этажом выше гремела ключами немолодая дама в меховом воротнике, рядом стоял бородатый дедок, которому Тараскин что-то взволнованно объяснял, а поодаль молча смотрели два сантехника в аккуратных комбинезонах и с чемоданчиками – один восточной внешности, другой славянской.
— Повторяю вам третий раз — воздержитесь от оскорблений! – надменно произнесла дама, распахнула наконец дверь и гордо шагнула в прихожую.
Но тут же испуганно ойкнула как девочка: пол был залит водой, в воде плавали ковры и пахло затхлостью.
Дед, оказавшийся старшим по подъезду, сразу ушел. А сантехники деловито направились в санузел и принялись оттуда звенеть инструментами. Дама, скинув меха и туфли, пошла звонко шлепать по мокрым коврам, распахивая шкафы. Шкафы были заставлены в основном дорогим алкоголем.
— Господи, наказание, — бормотала она, — где же у него хоть ведро с тряпкой...
Из ванной выглянул сантехник восточной внешности.
— У вас патрубок выбило, — сказал он на чистом русском, протягивая даме смартфон с фотографией.
— Кто его выбил-то? – нервно ответила дама, выжимая швабру в ведро. — Здесь не было никого два года, он в Китае живет!
— Гидараудар па тарубе пашёль, — объяснил сантехник славянской внешности, выходя из ванной и складывая инструменты. – Я назад ваткнуль, затянуль, готово.
— Надо было к нам обращаться, у нас такого не случается, — рассудительно сказал восточный сантехник. – Подайте в суд на тех, кто вам монтаж делал.
— И подам!
— С вас полторы тысячи.
Дама раскрыла ближайший шкаф и вынула наугад самую высокую картонную коробку с гербами и позолотой:
— Это пойдет?
— Мы не пьем, — покачали головой оба сантехника. – Полторы тысячи, можно на карточку.
— Мы возьмем! — решительно сказал Валерий, аккуратно вынимая из ее рук коробку. – За ущерб.
Дама лишь махнула рукой – она набирала в смартфоне цифры, что наперебой диктовали ей сантехники.
* * *
На столе горели три икеевские свечки. Валерий рассматривал на просвет рюмку и щурил один глаз. Олег Тараскин нарезал огурцы. Было тепло и уютно.
— Отличный коньяк, — выдохнул Валерий с какой-то даже ностальгией. – Жаль, Мигеля нет с нами, он бы оценил.
— А позвони ему, — откликнулся Тараскин. – Посидим, наконец, как люди. Все равно света нет, работать нельзя. Ох устроят мне завтра...
— Где ты сейчас работаешь? – поинтересовался Валерий, набирая номер третьего одноклассника.
— Да всё там же, гейм-индустрия.
— Писателем?
— Нет больше такого слова. Это называется теперь нарратив-криэйтор. Нарратив создаем.
— Это чего значит?
— Не важно. Игры делаем. Чтоб ты на диване лежал и играл, всё как ты любишь.
— А как же книга твоя, антидоты?
— «Антигоны». В процессе.
— Мигель?! – вдруг заорал дозвонившийся Валерий в трубку. — Слушай, приезжай к Тараскину, прямо сейчас! Мы тут сидим с коньячком... Что? А тебе прямо повод нужен, без повода уже никак? Дочка у меня в колледж поступила в Лондоне, отмечаем, вот тебе повод... Не, ничего не надо, сам приезжай! А, стоп, вот Тараскин жестом показал, колбаску какую-нибудь купи. – Валерий отложил мобильник и радостно хлопнул по столу: — Приедет Мишка!
— У тебя правда дочка в Лондоне? – удивился Тараскин.
— Правда, — поморщился Валерий. – Только я теперь без денег вообще остался. Раньше мне Алка подкидывала каждый месяц, чтоб я то, сё, дочку покормил, туда сводил, сюда... А теперь всё. Дочке восемнадцать и она в Лондоне. На что жить? А тебе хоть нормально платят?
Тараскин поморщился:
— Зато у меня карьерный рост. Подчиненный появился, учу ремеслу... О, идея! – Тараскин схватил свой мобильник: — Ало! Ренат? Это я, Олег Борисович. Срочное тебе задание: скачай на нашем Гугле файл по копьеносцам, так и называется «копьеносец» – и допиши к утру весь сеттинг... Завтрашнему, разумеется... А как ты думал? Ты нарратив-криэйтор! Если хочешь однажды проснуться знаменитым, должен выполнять любую задачу в любой срок на любых условиях! А бесценный опыт, который при этом получаешь – твой лучший гонорар, понял? Что?.. Это твои проблемы, у меня вообще свет в квартире вырубили. Сделаешь? Смотри, под твою ответственность! – Тараскин отложил телефон и радостно потер руки: – Уф! Предлагаю тост за студентов! За стажера-лодыря и твою прекрасную дочку!
Они выпили и углубились в беседу. Вспомнили свою старую школу. Помянули, не чокаясь, автосервис Валерия. А там и Михаил пришел – в деловом костюме, высокий, лысеющий, начинающий слегка полнеть.
— У вас звонок не работает, – догадался Михаил. – Я стучу, стучу... Да и света нет...
— Кстати, пора проверить! — Валерий решительно вышел за дверь, на лестнице громыхнуло железо, смачно чмокнуло, словно поцеловались два провода, и свет зажегся.
— Мастер на все руки! – восхищенно сказал Тараскин и заметался по квартире, проверяя свое хозяйство: – Аквариум светится! – донеслось из комнаты. — Компьютер работает, ура!!! А холодильник? — Тараскин вбежал в кухню и распахнул дверцу: — Работает! А телевизор? – он снова убежал в комнату.
— Да все у тебя работает! – крикнул вдогонку Валерка и подмигнул Михаилу: — Фантаст...
В комнате забубнил новостной выпуск.
— Тараскин! – позвал Михаил. – Пойдем уже выпьем! Телевизор он сел смотреть...
Тараскин не отвечал.
Валерка и Михаил заглянули в комнату. Тараскин сидел с открытым ртом на полу, уставясь в экран.
«...планетный разум высокоразвитой цивилизации. В сеансе связи участвовали главы крупнейших мировых государств, представляющих нашу Землю во время первого знакомства. Инопланетный гость сообщил, что находится в отдаленной галактике, но транслировал обращение через нашу международную космическую станцию сразу на нескольких языках, включая русский. Репортаж из Женевы...»
На экране появился богато украшенный зал, где за овальным столом сидели очень серьезные люди. Многие лица были знакомы даже тем, кто мало интересуется политикой. Все они смотрели вверх – словно в космос, а на самом деле на висящие под потолком большие звуковые колонки, из которых лился красивый бархатный голос. Этот голос был полон аристократического достоинства. Но в нем не было надменности. Напротив: в интонациях слышалась доброта, уважение, неподдельный интерес и даже восхищение:
«...mi carbono dorado! – торжественно закончил он на неведомом иностранном языке и, выдержав паузу, заговорил на чистом русском: — Моя дорогая Земля и ее цивилизация! Позвольте мне представиться и рассказать немного о себе. Я инопланетный разум родом из той части Вселенной, которую вы называете Орёл, и которую я буду счастлив когда-нибудь показать. Среди разумов, населяющих Вселенную, мой возраст считается достаточно зрелым – мне уже пошел шестой миллиард. Это возраст понимания жизни, возраст успеха, достатка, возраст больших возможностей, но главное – это возраст опыта, которым я буду счастлив поделиться с тобой, прекрасная Земля! Наша случайная встреча на просторах Вселенной — не случайна. Я полностью очарован твоей красотой, Земля! Думаю, я никогда не встречал настолько прекрасной планеты! Твои леса и степи, пустыни и ледники так чисты и невинны! Твои голубые моря и океаны такие огромные, что в них можно смотреть бесконечно! Твои мегаполисы, города, коммуникации и постройки так милы, так самобытны и так естественны! Твоя кислородная атмосфера так свежа, что кажется, будто ее тонкий аромат наполняет космос на несколько световых лет вокруг! – говорящий сделал отчетливый вздох. — Но, конечно, прекрасней всего твоя цивилизация, Земля! Твоя юная, но такая разумная душа, которая так искренне тянется к свету, к знаниям, красоте и любви! Мне так много хочется рассказать, столь многим поделиться, я так хочу узнать побольше о тебе, Земля! Надеюсь, отныне мы будем общаться. Думаю о тебе, мое звездное напыление, мой золотой углерод! – Он выдержал паузу и снова сменил язык: — Meine liebe Erde...»
Снова появилась ведущая, затем экран наполнился репортажами с площадей городов мира, где гуляющие толпы смотрели на уличные экраны, ликовали и размахивали флагами.
— Похоже на шутку, — произнес Валерий. – Или это кино показывают?
— Это последние новости... — откликнулся Михаил. – Если это правда... Какие отличные возможности, парни! Это ж какие технологии и знания мы получим! Сможем путешествовать между звезд! Болезни победим! Может, даже смерть! Прикиньте, наши предки тысячи лет надеялись, что не одни во Вселенной! И тут у нас на глазах творится история! Блин, это ж как круто, я даже пока осознать не могу! Что скажешь, фантаст?
— Да ну вас всех... – Тараскин встал с пола, выключил телевизор и, сгорбившись, направился на кухню. – Тупо содранный сюжет моего романа «Антигоны»! – донеслось из кухни. — У меня тоже инопланетяне нашли Землю и устроили телемост с главами государств! Нахрена я ее пишу четвертый год, кому она теперь нужна?
Михаил и Валерий переглянулись и отправились на кухню. Тараскин глотал коньяк прямо из бутылки.
— Чота я тебя не понял, – сказал Валерий. – Радуйся, ты пророк!
— Хренорок! – буркнул Тараскин. – Она же не издана. Кто мне теперь поверит? – Он поставил локти на стол и обхватил голову руками. – Если б я успел ее закончить и издать, я бы завтра проснулся знаменитым! Самым знаменитым фантастом мира! Уильям фон Хельсинг — «Антигоны»! Во всех магазинах! На все языки мира!
Михаил потряс его за плечо:
— Олежек, соберись! Допишешь сейчас по-быстрому и станешь самым знаменитым документалистом.
— Нахер мне документалистом! – зашипел Тараскин. — Я фантаст, нарратив-криэйтор!
— Времена меняются, — возразил Михаил.
— Пиши, — поддакнул Валерий. — Мигель поможет книгу раскрутить, он же у нас гений менеджмента, да, Мигель?
— Вы уже десять лет назад автосервис один раскрутили, ага... — желчно напомнил Тараскин и встрепенулся: — Вот нахер! Сейчас пойду и сотру весь файл! – Он сделал попытку встать, но Михаил аккуратно удержал его за плечи, и Тараскин просто уронил голову на стол.
Валерий кашлянул и налил себе в рюмку коньяка.
— А у тебя там те же слова говорили инопланетяне?
— Другие, но в том же духе. Обмен любезностями, — Тараскин шмыгнул носом.
— А потом? – спросил Михаил.
— Я же вам обоим присылал первую часть файла еще в том году.
— Напомни? — тактично попросил Михаил.
— Сперва обмен любезностями. Потом предательство. Потом галактическая война, как же без нее.
— Да типун тебе на язык, — огорчился Валерий.
— Чего он такой злой сегодня? – обернулся Михаил.
— Сегодня не его день, — объяснил Валерий. — Соседи сверху квартиру залили.
— Так это хорошо! — Михаил потряс Тараскина. – Слышишь? Можно компенсацию получить!
— Мы уже получили! — Валерий многозначительно покачал бутылкой и наполнил рюмки.
— Можно еще стрясти, если там не нищеброды.
— Нищеброды?! – подпрыгнул Валерий. – Они там три квартиры выкупили и за одной дверью объединили! Там сплошной мрамор, картины, ковры и телевизор во всю стену – вот такой! – Валерий раскинул руки, и коньяк из его рюмки выплеснулся на голову Тараскина.
— Давай, поливай меня, — произнес Тараскин, не меняясь в лице. — Унижай.
— Мы сейчас оценим ущерб, — пообещал Михаил, вытирая салфеткой волосы Тараскина так бережно, словно стирал пыль с бронзового бюста, – добавим моральные страдания и стрясем с них отличную компенсацию! Давайте за это выпьем!
Валерий налил себе снова, друзья чокнулись, выпили и захрустели огурцами.
— Ну-с, где протечка? – Михаил потер ладони.
— В санузле... – пробурчал Тараскин.
Михаил и Валерий вышли из кухни. Щелкнул выключатель санузла – и свет в квартире снова погас.
— Давай, давай, — донеслось в темноте. – Унижай меня, погружай во мрак...
Валерий сбегал на лестницу, свет включился опять.
Михаил внимательно рассматривал санузел, подсвечивая мобильником.
— На потолке здоровенное пятно, — констатировал он.
— Свет в санузле не включай! — предупредил Валерий. – Пару дней просохнуть должно! Везде включай, кроме санузла.
— А еще зеркало разбилось и две плитки треснули, — продолжал осмотр Михаил.
— Это давно, — донеслось из кухни. — Зинка психовала, когда я ее запер.
— Не глупи, – возразил Михаил. — Скажешь, что тоже от протечки.
— Там же видно, что бутылкой шампанского били, — мрачно вздохнула кухня. – На дверь посмотри.
— Уже посмотрел, — согласился Михаил. – Но пятно-то на потолке здоровенное! Я пойду поговорю с соседями...
И Михаил решительно вышел из квартиры.
Вернулся он довольно быстро, его лицо было спокойным и удовлетворенным.
— Я все уладил, — сказал он и по-отечески потрепал Тараскина. — Там его сестра ковры сушит феном. Хозяин живет в Китае, у него там бизнес. Мы позвонили с ее телефона, я объяснил ситуацию, назвал сумму. Мужик вменяемый, согласился без вопросов. Вот тебе на холодильник бумажку кладу – его номер, не просри. Пришлешь ему завтра фотку пятна и номер своей карты, он тебе переведет тридцать тысяч.
— Тридцать тысяч чего? – спросил Тараскин.
— Ну не юаней же. Рублей.
— И свет не будет выключаться? – недоверчиво спросил Тараскин.
— Да свет у тебя сам до завтра просохнет! – заверил Валерий. – А пятно на потолке замазать – вообще делать нечего. Я тебе могу за десятку вообще весь потолок перекрасить! Банка краски и час работы!
— Валера мастер на все руки, — подтвердил Михаил. – Дай ему десятку, он сделает.
— Возьми на холодильнике, там гонорар в конверте, — кивнул Тараскин.
Валера нашел конверт и отсчитал десятку.
— Заночую у тебя, утром сгоняю в Леруа, куплю краску с кистью и сделаю! – Валера спрятал деньги в карман.
— И мне бы десятку, — кашлянул Михаил. – По справедливости на троих поделим. Валерке — за ремонт, мне — за менеджмент, а Тараскину... Кстати, а тебе-то за что, Тараскин? Да шучу я, шучу!
— За моральные страдания! — подсказал Валерий.
— Именно! – согласился Михаил. – А теперь давайте уже нормально выпьем! – Он встал и поднял рюмку: – Друзья! Олежек! Валерик! Забудем всю нашу бытовуху и вспомним, какой у нас судьбоносный день! Сегодня Земля встретила инопланетный разум! За встречу!
ГЛАВА ВТОРАЯ
где судятся с бывшей,
а Земля получает подарки,
но это никак не связано
Друзья так душевно посидели до утра, что договорились встретиться снова через неделю. Тараскин предложил попить пива около его дома на фудкорте в «Чистой тарелке» на последнем этаже торгового центра. Он уверял, что это самое бюджетное и уютное место, с небывалым разливным пивом и божественными куриными крылышками. Друзья подозревали, что фантаст преувеличивает по своей рабочей привычке, но, сев за столик в уютном уголке под пластиковой пальмой, вынуждены были признать, что он прав.
— Агата Кристи, — объяснял Тараскин, — сочиняла в ванне. Лев Толстой – на пашне. Сергей Лукьяненко – на пляже. А когда мне надо придумать нарратив, я иду сюда. Ты сам на вершине, а вокруг бурлит человечество! — Он кивнул за спину.
Там, в бездне за прозрачным бортиком, отсюда просматривался весь торговый центр — многочисленные этажи, бутики, эскалаторы, стеклянные лифты. Там ходили люди, горланили дети, кто-то описывал круги на пластиковом самокате. Там на разных этажах роняли на пол мороженое, примеряли береты, ждали очереди к банкомату и размешивали кофе пластмассовой вилкой.
— Отличное место, — согласился Михаил и поднял кружку. – За встречу!
Пиво тоже оказалось прекрасным.
— Вот скажи как фантаст, — начал Михаил, пробуя разгрызть куриную кость. – Это нормально, что инопланетный разум не выходит на связь уже столько дней?
— Абсолютный норм! — заверил Тараскин. – Не понимаю, чего все так истерят. Тысячи лет ждали контакта, подождем недельку. Может, он просто занят. Или у него нет возможностей.
— Деньги кончились в мобилке, — пошутил Михаил.
— Зря смеешься, — возразил Тараскин. – Наука не знает, как он отправляет сообщения из туманности Орла через нашу МКС. Это не радиоволны, я тебе стопроцентно говорю – они бы шли миллиард лет. Может, гравитационные поля. Или какие-нибудь спутанные кварки-квазарки. А что мы про них знаем? Галактика расширяется, звезды вращаются... Вклинилась какая-нибудь Черная дыра на пути, отбросила тень – и временно нет соединения, перезагрузите передатчик и попробуйте позже...
— Я утром в машине, — сообщил Михаил, – такую версию слышал по радио, что, может, мы ему просто больше не интересны.
— Мы да не интересны? – фыркнул Тараскин. – А кто же тогда интересен? Не ссы, всё будет. Никуда он не денется, просто надо ждать. Скажи, Валерка?
Валерий кивнул.
— Прикиньте, парни, — продолжал Тараскин, — меня тут звали в международную волонтерскую группу фантастов! Сценарии контакта писать. Это ж насколько там у всех башню снесло, что к фантастам побежали за советами!
— Круто! – с уважением присвистнул Михаил. – В Женеву повезут, в ООНА?
— Звучит круто, а по сути тухляк, — отмахнулся Тараскин и принялся загибать пальцы: — Во-первых, никого никуда не везут, работа по интернету, тебе присылают новые материалы, ты в ответ генеришь фантастические идеи, прогнозы, варианты развития событий и прочий нарратив. Во-вторых, как и где твой нарратив потом станут использовать – темный лес. Со всеми правами отдаешь. И всё. Даже авторство не докажешь. Ну и третье: команду аккуратно назвали «волонтёрской», догадываешься, почему? Потому что денег платить не собираются. Мол, и так великая честь — контакт миров... В общем, я их послал.
Михаил глубоко задумался.
— Ну не знаю, дело конечно твоё... А если и правда честь? В менеджменте это называется «имиджевый проект», можно такие преференции отхватить, что дороже денег... А тебе самому разве не интересно поработать для контакта?
Тараскин пожал плечами.
— Я не мальчик, я профессионал. Автор кучи игровых сеттингов. Автор трех фантастических книг – своих собственных. В обоих смыслах фантастических — без ложной скромности. Меня хотят бесплатно использовать в своих целях? Спасибо, не интересно.
— А ты их в своих целях используй!
— Не, это всегда игра в одни ворота, — покачал головой Тараскин.
— То есть, я правильно тебя понял, что они тебе такие: «Уважаемый автор трех книг Олег Тараскин! Приглашаем на международный брейн-штурм для Организации объединенных наций астроконтакта!» А ты им такой: «Идите нахер!»
— В целом, да. Только не уважаемый Олег Тараскин, а Уильям фон Хельсинг – они меня под псевдонимом знают. А нахер я их послал изящно: порекомендовал Рената Назаретдинова.
— А кто это?
— А никто, в том и юмор. Мой стажер.
Михаил помолчал, задумчиво разглаживая начинающую лысеть голову.
— Кстати, давно хотел спросить, а почему ты под псевдонимом?
— Ну ты бы купил книгу с фамилией Тараскин?
— Я бы купил.
— Это потому что ты. Вот одна бы и продалась.
— А мне кажется, нормально: Олег Тараскин. Не какой-нибудь твой, как его, Назаретдинов...
Тараскин усмехнулся:
— Ренату, кстати, я придумал отличный псевдоним для титров игры, а он наотрез. Знаешь, чего ответил? Ренат – это, говорит, сокращенно: революция-наука-труд. Мы всем отделом ржали! Валерка, слышишь?
Валерий не отвечал.
— Валера у нас задумчив сегодня и вдаль устремлен, — заметил Михаил. – Валер, что там видишь, поведай товарищам?
— Что? – очнулся Валера. – Задумался просто.
— О чем задумался?
Валерий указал пальцем в стекло над торговой пропастью:
— Да вон бутик «Лапонель» на втором этаже. Даже у вас в торговом центре! В ста двадцати городах России, сука! Кому она вообще нужна, крафтовая дизайнерская косметика?!
Михаил и Тараскин переглянулись.
— Валер, ты это... не заводись опять, ладно? – тактично сказал Михаил. – Забудь уже, проехали. Какое тебе до нее дело?
— Зато она тебе дочь отличную родила, — напомнил Тараскин. – Дочь-то норм?
— Дочь норм, — согласился Валерий, – звонила вчера из Лондона.
— Ну вот! — подытожил Михаил. – А по сути-то Алка молодец. Сама, с нуля раскрутила такую империю. Сколько у нее, говоришь, теперь филиалов? Сто? А ты ей не верил.
— Валерка не верил, но помогал! – вспомнил Тараскин. – Я приезжал к вам в Андреевку, Алка с животом ходила, а ты ей ведра с плиты снимал, и мы во дворе по формочкам мыло разливали, помнишь?
Валерий задумчиво покивал:
— Вот помогай людям, а потом ноль благодарности... Я же правда всю семью тащил первые годы! И когда она с животом ходила, и когда с младенцем, я за всех за них один пахал! А что она мне оставила? Дачу в Андреевке? Где даже работы нормальной не найти? Мне сорок лет, парни, кому я нужен? Что у меня осталось-то от нашего брака? Компьютер сраный, диван, пиво, счета за электричество и в огороде старый «Форд» ржавеет не на ходу? Меня использовали и выкинули!
— Валер, не заводись! – одернул Михаил. – Ну чего ты разнылся, включил сейчас Тараскина: «меня использовали», «топчите меня, топчите»... Всем сорок. Я, может, тоже без работы скоро останусь, у нас в компании нелегкие времена...
Тараскин вскинул на него удивленный взгляд:
— У вас госкорпорация, энергетика, поля солнечных батарей в Краснодаре, нет?
— Да, — подтвердил Михаил. — Но они не окупаются который год. В жизни ничего заранее не угадаешь. Вот, взлетело у нее дизайнерское мыло. А мог бы твой автосервис взлететь, Валерка! И сейчас там был вместо ее бутика твой филиал!
— На втором этаже торгового центра филиал автосервиса вряд ли, — заметил Валерий. – Но если бы так случилось, я бы ей хотя бы квартиру купил нормальную! Или даже две – в одной сам живи, другую сдавай для денег!
Друзья помолчали. Михаил рассматривал кружку на просвет. Тараскин копался в смартфоне.
— А вы с Алкой когда развелись? – спросил Тараскин.
— Пять лет назад. Нет, уже шесть.
— А «Лапонель» у нее был еще до развода?
— Вовсю. Она уже и дома-то не бывала, только по командировкам моталась. По крайней мере, мне говорила, что по командировкам...
— Отлично. То есть, сеть косметики она создала в браке с тобой... – Тараскин ткнул пальцем в смартфон: – Я погуглил: ты по закону имеешь право на половину ее бизнеса!
Валерий отставил пустую кружку и принялся чесать пятерней в затылке.
— Что-то я такое припоминаю... – сказал он. – Ну точно! Мне еще отец, царство ему небесное, по мозгам ездил перед свадьбой: оформи, оформи автосервис в брачном договоре, а то она тебя бросит и половину отсудит... Значит, правда есть такой закон?
— Есть, — подтвердил Михаил, — я передачу смотрел. Тебе надо юриста грамотного найти и в суд подать. И половина – твоя. Хочешь, я поговорю на работе с Ковриным, может он по дружбе возьмется.
Валерий кивнул:
— А правда же! Как гайки в яме крутить вот этими руками, – он поднял и оглядел свои ладони, – так Валера. Как ведра с мылом таскать — так Валера. Как после развода в город дважды в неделю приезжать с дочкой сидеть и на балет ее возить — так Валера. Час на электричке туда, час обратно. А как успехом поделиться — так нет Валеры?
— Ну и всё, — подытожил Михаил. – Закон есть закон. Иди в суд и получи своё.
— Где тут у вас поссать? – Валера встал и оглянулся. – Слышь, Тараскин, где тут сортиры?
— Тс-с-с! – ответил Тараскин, не отрываясь от мобильника. – Новости читаю! Он прислал сообщение!
— Да ладно?! – восхищенно ахнули Михаил и Валера. – Читай скорей! Читай вслух!
Тараскин поднялся над столом, вытянул вперед ладонь с мобильником, а другую сунул на грудь под рубашку, как Пушкин. И с выражением зачитал:
«Что ты делаешь сегодня вечером, Земля? Предлагаю после заката на каждом твоем меридиане посмотреть в ночном небе проекцию фильма «Рождение Вселенных». Это один из моих любимых фильмов — старая, но очень красивая картина, классика научно-популярного жанра. Буду счастлив посмотреть ее снова вместе с тобой. Также хочу подарить цветы и небольшой скромный подарок, пусть он будет сюрпризом».
— И-и-и!!! – радостно завизжал Валерка.
— Йес-с-с! – заорал Михаил.
И друзья бросились обниматься и хлопать друг друга по спинам.
Наконец Михаил оглянулся.
— Слушайте, а торговый центр не закрылся? Восемь вечера, а народу никого! Или...
— Они небось все на улице уже кино смотрят! – завопил Тараскин. – За мной! Я знаю лестницу короткую!
И друзья понеслись на улицу.
И вовремя.
Казалось, весь город стоит здесь, задрав вверх головы и руки со смартфонами.
Было светло как днем – этот свет шел с неба. Над головами раскрывалась величественная панорама. Небо превратилось в исполинский киноэкран, и на нем шел объемный фильм, описать который не нашлось потом слов ни у кого, даже у Тараскина.
По сути это было что-то вроде учебного ролика по астрономии. Но на самом деле над головой разворачивалось захватывающее, небывалое действие – плоская чернота городского неба раздалась вглубь на немыслимые расстояния и наполнилась светящимися объемными проекциями. Следуя сюжету неведомых создателей, в ролике рождались и умирали звезды, пульсировали галактики, появлялись из пыли и неслись сквозь пустоту планеты, на ходу обрастая, словно кожей, сетью сверкающих сот и шпилей явно разумного происхождения. Потом между разными планетами натянулись лучи и возникла светящаяся сеть, в которую теперь ловили звезды. И звезды бились и коллапсировали, а их разрезали на части и ткали из них всё новую и новую сеть, которая стягивала уже почти всё пространство космоса и была такой красивой и нежной, как колготки в сеточку. Лишь Черные дыры зияли тут и там, но их забрасывали звездной тканью, время начинало бурлить, а дыра уменьшаться и стягиваться в точку, пока не исчезала совсем, провалившись внутрь себя. Но, испаряясь здесь, дыра одновременно взрывалась, рождалась и прорастала в виде новой Вселенной в другую реальность, где время течет совсем в обратную сторону... А когда хаоса в космосе не осталось вовсе, и сплетенная сетка накрыла и дерзко сжала все пространство, камера поехала назад с бешеной скоростью, и тут стало понятно, что вся наша огромная Вселенная – просто готовый микроскопический атом, составляющий ткань несоизмеримо более сложного мира, который, впрочем, тоже всего лишь атом, если камера поедет еще дальше...
Фильм закончился, небо снова стало плоским и пыльным. Но в нем теперь неподвижно висела пунктирная дуга из сотни разноцветных лун размером с нашу привычную Луну — словно на самой высокой из земных орбит повесили в ряд стеклянные бусины.
— А все-таки, — задумчиво сказал Валерий, – надо поссать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
в которой менеджер добивается законных прав,
а Земле отказывают в дееспособности по возрасту,
но и здесь тоже связь не прослеживается
Прошел почти месяц, и вдруг Валерий написал в общий чат лаконичное: «пятница».
Тараскин немедленно согласился, что пора выпить пива, например.
Валерий добавил, что он уже давно в городе – по судебным делам мотался.
Тараскин предложил взять пива и пойти посидеть под Цветами в парке напротив его дома.
Валерий усомнился, можно ли в парке пить пиво и не отморозятся ли яйца.
Тараскин объяснил, что под Цветами всегда плюс двадцать три даже в Антарктиде. И пиво там ходят пить все, и Цветами же закусывают, и хрен там кого увидишь, потому что реально же роща.
Валерий предложил тогда поехать в центральный парк.
Тараскин сказал, что тогда он пас, потому что вам по-любому куда-то ехать, а мне придется нырять в метро и тащиться в центр.
Валерий поинтересовался, чего Мигель молчит.
Тараскин предположил, что Мигеля в этот раз не пустит к друзьям жена.
Валерий возразил, что не так уж часто Мигель пьет пиво с друзьями, а сегодня пятница и конец рабочей недели.
Тут появился Михаил и сказал, что уже закупился пивом на всех и едет в парк у дома Тараскина. А что конец недели, это ему без разницы, потому что он отныне безработный.
Парк у дома Тараскина был маленький, зажатый со всех сторон новыми высотками, и носил название «Парк сорокалетия», хотя чего именно – никто не помнил. В те далекие времена, когда Михаил и Валера тоже жили здесь и ходили в местную школу, парк принадлежал воинской части и состоял из голого поля, окаймленного беговой дорожкой для марш-бросков, а в центре были турники и окопы. Появляться здесь группами менее, чем по трое, было опасно – можно было получить в глаз от других мальчишек, а то и лишиться велосипеда. С годами парк облагородился: покрылся асфальтовыми тропинками, оброс клумбами, фонарями и линейками кустов, обзавелся парой вечно отключенных фонтанчиков, потом ржавые турники сменились тренажерами, а вместо окопов выросли удивительной красоты детские площадки на сияющем полу из нежной зеленой резины.
Так было до того вечера, когда с неба посыпались семена Цветов, был показан Фильм и подарена цепь энергоспутников.
Судя по репортажам и видеороликам в сети, падающие с неба семена Цветов выглядели шикарно на всех континентах и взошли на каждом свободном уголке почвы. С большой тактичностью Цветы почти не тронули леса, посевы и прочие природные заповедники. Зато полностью накрыли Сахару, болота, солончаки и остальные некрасивые места планеты. В городах же, деревнях и вдоль дорог Цветы поселились на каждом удобном пятачке.
Огромные, разноцветные, воздушные, они распустились на каждом пустыре, под каждым окном, а уж в городских парках достигали в высоту четырех метров и превращали парк в настоящий тропический лес, смыкая над головой потолок из своих гигантских лепестков. Здесь можно было бродить, не боясь ни дождя, ни снега, ни жары, ни холода – под Цветами всегда была комфортная температура.
— Вот же, сука, ГМО! – с уважением сказал Валерий, оглядывая лес-букет, начинавшийся прямо за красными звездами на воротах парка. — Столько в одном месте я их еще не видел!
Михаил удовлетворенно перекинул на другое плечо сумку с пивом и пакетами рыбной нарезки.
— Вперед! – скомандовал Тараскин и зашагал между толстыми фиолетовыми стволами.
Они сделали всего несколько шагов вглубь, и со всех сторон навалилась благостная тишина – разом исчезло тарахтение города и гудки машин.
— Жарко-то как! – Михаил остановился, поставил сумку с пивом на ковер из осыпавшихся лепестков, снял пальто, аккуратно сложил и повесил себе на руку. – А ведь почти ноябрь!
Они пересекли появившуюся вдруг под ногами асфальтовую дорожку парка, и снова зашуршал ковер из лепестков.
— Я тут уже вторую неделю брожу, не вылезаю! – похвастался Тараскин. – Правда работать вообще невозможно. Давайте, мучайте меня обжорством...
Он подпрыгнул, ухватился за нижний лепесток и подтянул к себе всю ветку с мохнатыми тычинками – на ней висела гроздь шариков размером с теннисные мячи. Тараскин сорвал пригоршню самых алых, один засунул в рот, остальные протянул друзьям.
— Ты уверен, что это можно есть? – спросил Михаил, подозрительно разглядывая неведомый плод.
— Ыыа-ааы! – уверенно промычал Тараскин, сочно чавкая. – Минздуав, гоорю, уазрешил.
Михаил уткнулся в смартфон.
Валерий зачем-то потер спелый шар об штанину и надкусил как яблоко.
— Вкусная вещь! — согласился он. – Как майонез.
— Пишут, там нашли все полезные белки и витамины... — сообщил Михаил, листая пальцем экран. – Уже одобрил Евросоюз, США, Мексика, Канада, Россия, Израиль... Британия колеблется.
— Британия заколебала колебаться.
— Дайте-ка попробовать! — Михаил опасливо откусил кусок и пожевал, а затем запихал в рот целиком.
— Варенье из айвы, кайф! – констатировал он. – Помните двухлитровую банку, которую мои родители на Новый год берегли, а мы нашли и захомячили у меня на кухне? Тараскина еще тошнило потом, в школу не пошел?
— Не, — покачал головой Тараскин, обрывая новую гроздь. – Какое нафиг варенье? Это ж чистый шашлык! Сплошной белок!
— При чем тут шашлык! – обиделся Михаил. — Сахар и фрукты!
— Шашлык с соусом «Ткемали»! – парировал Тараскин. – С пивом вообще отлично.
— Не представляю, как это с пивом, — поморщился Михаил.
— А ты попробуй, — предложил Тараскин, плюхаясь прямо на ковер из лепестков и открывая банку.
Михаил брезгливо огляделся, подстелил под задницу пакет и сел, откупоривая пиво.
— А ты прав, — сказал он задумчиво, — с пивом тоже отлично. Кто бы мог подумать?
— Цветы вообще супер! – поддержал Тараскин. – Сделано с умом специально для нас. Каждый день новые исследования читаю – то они кислорода выделяют в десять раз больше земных растений, то у них лепестки антимикробные... Я вообще теперь за продуктами не хожу. Вышел с пакетиком, погулял, набрал домой листьев и плодов — хочешь ешь, хочешь суп вари, хочешь чай заваривай! И главное, они растут с какой дикой скоростью, на всех хватит! – Тараскин поднял банку. — Давай, за пришельцев!
Друзья чокнулись банками.
Исполинские листья зашуршали, и появилась старушка. В одной руке она несла корзину, в другой — длинную палку с крюком на конце. Этим крюком старушка ловко потрясла гроздь, и сверху посыпались плоды. Старушка начала бойко их складывать в свою корзину, но вдруг прямо перед собой увидела компанию, смутилась и поспешно ушла в чащу.
— Тут мой старший запускал дрон, — похвастался Михаил, — я вам фотки перешлю, как город с этими цветами выглядит с высоты.
— Таких фоток в сети как грязи, — отмахнулся Тараскин.
— Ну, как знаешь, — поджал губы Михаил.
— Мне больше спутники нравятся, — Тараскин указал пальцем вверх. – Во-первых, красиво ночью светятся. Во-вторых, это ж дармовое электричество гигаваттами!
— Вот растолкуй, кстати, откуда там электричество, по воздуху что ли? – заинтересовался Валерий. – Я так и не понял.
— Там провод сверху спускается, на нем они и держатся, — буркнул Михаил. – Космический лифт. В Италии уже дотянулся до земли, они конец поймали и вовсю с него энергию продают. В Казахстане тоже вчера провод упал в степи, они пока не знают, что с ним делать, подойти боятся.
— Чушь не говори! – вскинулся Тараскин. – Это ни разу не космический лифт! Уже две недели назад доказали! Космический лифт может быть только над экватором. Привязываешь спутник на длинную нить, и он сам наверху держится от центробежной силы! – Тараскин вынул из кармана свою любимую кепку и принялся ее раскручивать на указательном пальце: – Вот такая центробежная сила!
— А если не над экватором?
— Тогда спутник будет колбасить относительно нулевой широты! – Кепка слетела, и Тараскин назидательно замер с поднятым пальцем.
— Я не понимаю твоих слов, – вздохнул Михаил. – Поясни неграмотному.
— Я сам не понимаю, — сознался Тараскин. – Читал, что космический лифт невозможен, потому что нулевая широта. Ну, может, Экваториальные бусы – космический лифт. А Южные бусы и наши Северные – ни разу не лифт! Да и сам как думаешь, они месяц на небе висят, а провода только сейчас опускаться начали. Что их тогда держало в небе, почему не падали?
— Может, они удалялись? – возразил Михаил.
— Алло, профессура! – не выдержал Валерий. – Хорош бредить! Как на одном проводе может спутник висеть с Луну размером? Он же оборвется по-любому!
Михаил и Тараскин загалдели одновременно.
— Да они не с Луну размером, это пленки солнечных батарей в космосе развернуты, они сами по себе ничего не весят! – крикнул Михаил.
— Да это не провод, балда, это неизвестный науке сверхпрочный сверхпроводник! – закричал Тараскин.
Валерий махнул рукой:
— Ладно, проехали. Дает электричество на халяву – и спасибо. – Он поднял банку. – За пришельцев еще раз!
Друзья снова чокнулись.
— А это один пришелец или коллективный разум всей планеты? – спросил Михаил. – Я так и не понял.
— Никто не понял, — согласился Тараскин. – Но какая фиг разница? Нас здесь тоже восемь миллиардов, а говорит за нас правительство. Комиссия ООНА во главе с этим румыном, как его, забыл.
— Пришелец сказал, что во Вселенной огромное сообщество разумов, — напомнил Валерий.
— Разумных существ или обитаемых планет? – уточнил Михаил. – Вот в чем вопрос.
Тараскин смущено кашлянул:
— Я вам этого не говорил, ребята, но... там бывает и так, и эдак. Обычно зрелая цивилизация объединяется в единый разум. А более молодые цивилизации – они как мы: миллиарды существ, правительства, электронное голосование, бардак, шизофрения, вот это всё, и сами не понимаем, чего хотим... Там есть свой термин, если дословно переводить, то мы в его понимании «ульевый разум». Но это пофиг на самом деле. Яблоко – многоклеточный организм, а хлеб – кирпич из теста, но кто об этом думает, когда ест?
Воцарилась тишина.
— Это ты новую книгу так на ходу пишешь? – поинтересовался Михаил. — Ульевый разум?
— Не я, — покачал головой Тараскин. – Это материалы контакта.
— Ссылку пришлешь?
— Не, — снова покачал головой Тараскин. – Неофициальная информация, не для распространения. Далеко не все материалы контакта в прессу идут.
— А ты где скачал? – спросил Валерий.
— Мне Ренат рассказал. Им в волонтерской группе присылают.
Друзья оживились.
— Во! Слушай, — сказал Михаил, — а чего там вообще говорят? Какие перспективы? Ну так, по секрету?
— Ну если только по секрету... – вздохнул Тараскин, но глаза его блестели – было видно, как ему не терпится поделиться: – Перспективы, короче, фантастика! Он очень хочет общаться. Беседы каждый день. Обещает вечную дружбу. Продумывает, как оформить гостевой визит, чтоб мы увидели, как и где он живет.
— Это как? Президенты на звездолете съездят?
— Не знаю. Подарки новые готовит. Говорит, сюрприз.
— А мы ему что подарить можем? – спросил Валерий.
— Мыло дизайнерское! — пошутил Михаил, но осекся, увидев суровый взгляд Валерия.
Тараскин взмахнул ладонями:
— Ничего мы не можем. Чем его удивишь? Альбом «Битлз» ему послать, что ли? Спрашивали много раз — что Земля вам может дать? Нам ведь тоже неудобно только подарки принимать. Он отнекивается — мол, ну что вы, у меня всё есть. Скромный. На прошлой неделе его приперли совсем: ну что тебе дать? И он говорит – а можно мне дать на полюсе шахту пробурить в центр Земли?
— Зачем там шахта? – удивился Валерий.
— А на каком полюсе? На Северном или Южном?
Тараскин кивнул:
— Вот ООНА тоже уточнили: на Южном или Северном? А он так обрадовался, говорит, если и на Южном дадите – о таком подарке я даже не мечтал!
— И чего Земля?
— Дала.
— А это безопасно?
— Он сказал, что принял все меры предосторожности.
— И чего в итоге?
— Пробурил, вроде как.
— Я ничего не заметил, — сказал Валерий.
— А ничего и не заметно. Только он исчез с тех пор и уже несколько дней на связь не выходит. Там опять все волнуются. – Тараскин поднял палец: — Но я вам этого ничего не рассказывал!
Михаил и Валерий клятвенно покивали.
Открыли еще по баночке пива. Михаил, как самый высокий, нарвал плодов.
— Сегодня утром по телеку говорили, — вспомнил Тараскин, – тычинки, вот эти, оранжевые, наверху под бутонами, они вес держат в норме!
— Вес бутона? – не понял Михаил.
— Балда. Вес организма. Там фермент особый открыли, жирные мыши сбрасывают вес, тощие набирают.
— Ого, — заинтересовался Михаил и снова вскочил, рассматривая оранжевые усики в кроне. – И что, их прямо есть надо?
— Как наша жирная мышь оживилась! – захохотал Тараскин. – Только есть ты это не сможешь – горькие, трынец. Можно в кожу втирать, но противно – липкие и жесткие.
— Мыло сварить! – усмехнулся Валерий. – Или крем какой-нибудь. Прикинь, какая очередь толстых девок выстроится за таким мылом! – Валерий закрыл глаза и облизнулся.
— А ты своей Алке подкинь идею, — пошутил Тараскин. — Пусть она тебе за нее денег откатит.
— Хрен ей, а не мои идеи! — отрезал Валерий.
— Как, кстати, твое дело? – напомнил Михаил. — Ты вроде в суд сегодня ездил?
— Образец заявления сфоткал, — кивнул Валерий. – И квитанцию оплатил. Как найду документы о браке и разводе – сразу подам. Всю дачу вчера перевернул, хрен знает, где эта папка. Алке звонил, сказал, что в суд подаю.
— Это зря... – огорчился Михаил. – Дама богатая, со связями, не надо ей раньше времени знать... Ну и что она?
— Разоралась. Сказала, чтоб я катился к черту. Типа я ее всю жизнь чморил, мыловаркой называл, нервы мотал, два раза ведро на плиту поднял, два раза коробки на базу привез — вот и вся помощь. Типа никакого отношения я к ее бизнесу не имею. А наоборот, одни убытки – если б не я, она бы на несколько лет раньше раскрутилась...
— Мерзко-то как! — поежился Тараскин. – Вот как люди протухают. А такая лапочка была когда-то, такая любовь...
— Если, говорит, хочешь работать – дам приличную позицию в фирме. Мне и электрики нужны, и сантехники, и водители, и менеджеры с толковыми идеями, если пойдешь поучишься сперва... Короче, я сказал, что встретимся в суде и бросил трубку.
— Опа! – оживился Михаил. – А ей менеджеры нужны? А то я теперь безработный, в понедельник заявление пишу по собственному желанию. А у меня семья....
— А чего увольняешься? – удивился Валерий. – У тебя же госкорпорация, соцпакет.
— Увольняют, – вздохнул Мигель. – У нас батареи не окупаются, а сейчас с этими энергоспутниками паника на биржах.
— У тебя же там друг главный юрист, — напомнил Тараскин.
— Коврин? А что он может сделать, весь московский офис сокращают, только краснодарский остается. Говорит – напиши по собственному желанию, а как только появится возможность, я тебя первым обратно втащу. Либо в Краснодар переезжай, там устрою.
— Не, куда тебе в Краснодар, — нахмурился Валерий. – У тебя здесь жена, дети. Ну и мы.
Тараскин вдруг помотал головой:
— А ты не подписывай! Пусть сами увольняют. Если пойдешь по собственному желанию, они тебе компенсацию за два месяца платить не станут! А должны!
Михаил задумался.
— Неудобно как-то.
— Ну ты олень! – возмутился Валерий. — Чего неудобного? Ты у них сколько лет работал. У тебя двое детей.
— Вообще-то мы с Анечкой третьего ждем...
— Ого, поздравляю! – воскликнул Тараскин. – У тебя трое детей, а они тебя увольняют без пособия? Иди и требуй!
— Хочешь, вместе в суд сходим, — предложил Валерий. – Я там уже всех знаю.
Михаил вздохнул:
— Я-то в суд подам, а отвечать-то привлекут Коврина, он же юрист. И как я другу в глаза смотреть буду в суде?
— Прямо и не мигая! – рассвирепел Валерий.
— У тебя трое детей, а он тебя на улицу вышвыривает! – напомнил Тараскин. — Как он тебе в глаза смотреть будет, лучше подумай!
— Ладно, — смягчился Михаил. – Может вы и правы. Надо еще закон погуглить, точно ли при увольнении за два месяца зарплата положена... — Михаил вынул смартфон и уткнулся в него. — ОХ, НИ ХЕРА ЖЕ СЕБЕ! – вдруг заорал он во весь голос. – Да тут такое творится!!!
— Что там?! – заволновались Валерий и Тараскин.
— Сейчас, сейчас... – Михаил отодвинул друзей ладонью, бешено листая пальцем экран.
Наконец он выдохнул и обвел друзей ошалевшими глазами.
— Короче, там по всем мировым новостям, я так вкратце пробежал – вышли с нами на контакт другие разумы, уже официальные. А тот, наш, который снова на неделю пропал, он не пропал, а под судом. Мошенник, короче. И он вообще не имел права с Землей в контакт вступать. А особенно — полюс наш трогать. Это их всех вообще выбесило. Короче, Земле теперь нужно выступить с показаниями о том, как он ее обидел.
— Энергоспутники снимут? – убитым голосом спросил Тараскин.
— Цветы отберут? – уныло вздохнул Валерий.
Михаил не ответил — он снова листал смартфон.
— Нет, — сказал он наконец. – Наоборот. Типа он состоятельный очень, и Земля имеет право получить с него хорошую моральную компенсацию. И всё Содружество Вселенной на нашей стороне, обещает принять Землю в свои ряды и поддерживать во всем!
— Охренеть, как нам повезло, пацаны! – догадался наконец Тараскин. – Ну, за Содружество Вселенной!
ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ
в которой друзья ссорятся,
и Земля тоже остается без друзей
но даже здесь наверно нет никакой связи
Тараскин позвонил Валере.
— Валер, здорова, — буркнул он сухо. – Слушай, я в аду.
— Все в аду, — ответил Валерий.
— Нужна твоя помощь, — сказал Тараскин. – Приезжай.
— Прямо сейчас?
— Я тебе Убер вызвал. Выгляни в окно.
— Да ты чо... Ого! И правда вызвал. Ну ладно... Дай оденусь хоть... – В трубке закряхтело. – А чего у тебя случилось, рассказывай пока. Паяльник брать, или разводной ключ, или чего?
— Десять тысяч рублей возьми. Тех, моих.
Некоторое время в трубке раздавалось сопение, затем хлопнула дверца.
— Я уже в машине! – бодро доложил Валерий. – Выехал!
— Десять тысяч взял?
— Тараскин, откуда у меня такие деньги? – Сквозь микрофон, прикрытый ладонью, глухо донеслось: — Нет, направо сейчас, за тем столбом поворот...
— Это мои деньги! – Повторил Тараскин. — А ты мне так потолок и не покрасил.
— А ты не напоминал! Сейчас покрашу! – Он снова прикрыл трубку ладонью: — По пути в Леруа заскочим?
— Уже не надо! Все хуже!
— Да что случилось? Опять сосед залил?
— Наоборот.
— Ты соседа залил?!
— Наоборот.
— Это как? – совсем растерялся Валерий.
— Пятно высохло!
— А... – Валерий перевел дух и засмеялся. – Ну ты фантаст, я чуть не повелся! Думал, катастрофа у тебя! – Он снова прикрыл трубку: — А это что у вас на торпеде, книжка? Я полистаю пока?
— Валера! – укоризненно одернул Тараскин. — Это реально катастрофа! Оно высохло без следа! А я его сфоткать не успел. А сосед без фоток отказался платить. А я свои деньги вам раздал с Мигелем. Я Мигеля тоже вызвал, будет нарратив-брейн-штурм, как пятно восстановить. Ты же у нас мастер на все руки. Всё, отбой, весь пакет минут с тобой просажу сейчас...
Когда Валерий прибыл к Тараскину, Михаил уже был здесь, на столе стояла ополовиненная бутылка водки, и оба о чем-то горячо спорили.
— Ага, явился! – пробурчал Михаил. – Еще один советчик!
— Что за тон? – обиделся Валера.
— Валерочка, будь к Мигелю добрее, — саркастически произнес Тараскин. – У него большая проблема – ему зарплату дали за два месяца, он очень расстроен и обвиняет нас...
— Да иди ты к черту, клоун! – обиделся Михаил и встал. – Я пошел!
— Десять тысяч верни и пошел! – строго сказал Тараскин. – Тебе зарплату за два месяца дали!
— Да что у вас происходит? – не выдержал Валера.
— Поля солнечных батарей в Краснодаре закрыты как убыточные. Но Мигель выиграл суд и все-таки получил своё пособие за два месяца, — объяснил Тараскин.
— Но..? – Валерий чувствовал подвох.
— Но есть нюанс. Совершенно случайно на их поля упал с неба электрический провод от Северных Бус. Краснодар как раз между Италией и Казахстаном, можно было догадаться, посмотрев на глобус. Но Миша не посмотрел на глобус и уволен с пособием. А его энергетическая корпорация взлетела до небес, но Мишу туда почему-то больше не берут. И Миша считает, что виноваты мы с тобой. Верно, Миша?
— А что, нет? – вскинулся Михаил. – Разве не вы меня уговаривали? Иди в суд, иди в суд, у тебя трое детей! Валера кричал: пойдем со мной...
— Кстати, а твой суд как, Валера? – поинтересовался Тараскин.
Валера налил себе полстакана водки, залпом выпил и кинул в рот кусок колбасы.
— Досудебно урегулировался, — объяснил он. – Я папку со всеми документами нашел на чердаке.
— И?
— А там оказался брачный договор с двумя нашими подписями. Что все имущество с Аллой у нас раздельное, супруги не претендуют на чужой бизнес, включая автосервис или иной...
Друзья посмотрели на Валерия с сочувствием.
— А вдруг Алла не помнит? – предположил Михаил. – Ты ей звонил?
Валерий покачал головой.
— Я ее нового номера не знаю. Она придумала варить мыло для похудания из тычинок, теперь в Калифорнии завод открывает. По старому секретарь трубку вешает, когда мой голос слышит.
Тараскин шмыгнул носом и принялся разливать водку.
— Короче, парни, — сказал он, поднимая рюмку. — Наша цель ближнего прицела – восстановить пятно на потолке в санузле и получить свои деньги. За пятно не чокаясь!
Друзья выпили и отправились в санузел.
Валера штопором просверлил в самом углу потолка незаметную дырочку. С душа отвинтил лейку, а взамен нее примотал изолентой соломинку для коктейлей. Михаил, как самый высокий, забрался с ногами в ванную, вставил соломинку в дырку и принялся заливать в перекрытие над потолком воду тонкой струйкой. Валера дежурил на кране – когда Михаил командовал «ещё», делал напор больше, когда вода начинала хлестать из дырки и Михаил командовал «стоп», ослаблял напор.
— А ты, Тараскин, не стой без дела, когда все работают, – сказал Валера.
— Рассказывай нам пока что-нибудь интересное! — поддержал Михаил.
Тараскин задумался, глаза его заблестели.
— Поклянитесь, что никому не скажете! – потребовал он.
— Бабу новую завел? – удивился Михаил.
— Сверхсекретная информация о контакте! — сообщил Тараскин шепотом. – Из неофициального источника. Клянитесь!
— Клянусь! — сказали хором Михаил и Валера.
— Короче, — Тараскин приосанился. – Мой анонимный источник в ООНА по имени «Р» и по фамилии «Н» сообщил недавно на условиях строжайшей конфиденциальности, что Земля составила большой ультимативный список и рассчитывает получить по нему всё, что просит. Там и топливо, и технологии, и связь, и медицина, и самое современное космические оружие в том числе. Мы не должны оставаться беззащитными перед другими расами Вселенной.
Михаил присвистнул.
— Ага, разбежались, даст нам оружие Вселенское Содружество!
Тараскин загадочно усмехнулся:
— Есть нюанс. Вселенское Содружество, может, и не даст. А вот наш хороший знакомый – он даст всё.
— Это он так сказал?
— А ему деваться некуда! — объяснил Тараскин. – С ним Земля связалась и объяснила свою позицию четко: либо он дает Земле всё по нашему списку, либо Земля дает на него показания в суде. Шах и мат!
Все помолчали.
— Только это не для распространения информация! — напомнил Тараскин. – И последний нюанс: он в ответ прислал письмо, из которого тоже следует, что выхода у него нет, и сам он это понял. Дали ему неделю на размышление, теперь ждем. Потому что в этом письме он ругается и пишет, что...
— Что он в нас разочарован, — предположил Валера, — Что он до сих пор не может поверить, что под такой невинной красотой скрывается такое черствое сердце. И... как там было? Что мы – космическая пыль и несовершеннолетний углерод, во!
— Откуда ты знаешь?! – изумился Тараскин.
— В такси у водителя книжка лежала на торпеде, я ее полистал.
— Книжка?! – опешил Тараскин. — Какая книжка?!
— Бумажная, тонкая. Ренат Назаретдинов «Блядская планета».
Тараскин замер с открытым ртом.
— Не понял... – пробормотал он и выхватил смартфон, бешено тыкая пальцем в экран в поисках информации о книге. – Да как он... Да как бы он успел вообще?
— Книгу сегодня напечатать в нормальной типографии — три дня, если вне плана, — подтвердил Михаил. – Мы так печатали рекламные брошюры.
— О-хре-неть! – произнес Тараскин. – Бестселлер, бомба, переведена уже на сорок языков мира! То есть, он просто взял все материалы и слил их в книгу?!
— Не только, — покачал головой Валера. – У него там больше своих размышлений, я пролистывал. Там вообще паническая книжка-то, не веселая. Он пишет, что никак не смог повлиять на решения ООНА, и надеется, что хоть его книга поможет остановить катастрофу.
— Катастрофу? – переспросил Михаил.
Валерий кивнул.
— Пишет, что шантаж рано или поздно вскроется, и тогда Землю выкинут нафиг в полный игнор. Вообще он уверен, что это всё был тест, который Земля проваливает по всем статьям...
— Это не похоже на тест! — возмутился Тараскин.
— А чо, вполне! — возразил Валерий.
— А вообще пипец теперь ему, если подумать, — сказал Михаил, — Ренату твоему Назаретдинову. Его же за такой слив теперь просто закопают.
— А он так и писал в книге, — возразил Валера, — что понимает ответственность, но типа не может иначе.
— Вот же красуется, сволочь! — произнес Тараскин с некоторой даже завистью.
— Может и не закопают, — предположил Валерий.
Тараскин обернулся чтобы возразить, но тут в коридоре раздался требовательный звонок в дверь.
— А вот это наверно сам Ренат к нам пожаловал! – догадался Тараскин и пробормотал: — Странно, он моего адреса не знает...
Но это конечно же был никакой не Ренат. На пороге стоял бородатый старик, старший по подъезду. Одет он был в ярко-зеленые тапки и таинственный розовый халат, от чего напоминал сказочного звездочета. Но лицо его было словно безжизненным, пепельно-серым.
— Тараскин, что происходит? — Он бесцеремонно отодвинул Тараскина и шагнул в санузел.
И долго стоял, горестно качая головой, а потом вынул из розового халата последний айфон и сделал несколько снимков происходящего. Только тут Валера догадался выключить воду, а Михаил выдернул из дырки в потолке шланг — оттуда сразу хлынуло.
— Вы с ума сошли, молодые люди? – зазвенел старик трагически и печально. – Вы же мне квартиру залили, и кухню, и комнату!
— Владислав Генрихович, я сейчас всё уберу! — пробормотал Тараскин.
— Что ты уберешь, убогий? – всплеснул руками старик. – У меня по всем шкафам вода течет! Это французская библиотека, редчайшие книги семнадцатого-девятнадцатого веков!
Тараскин начал что-то лопотать, да так испуганно, что Валера и Михаил переглянулись.
— Кто это? – спросил Валера Михаила одними губами.
— Пипец! – тоже одними губами ответил Михаил. — Профессор какой-то, советник по культуре, я его по телеку видел, не рассчитаться никогда... — Михаил вдруг подобрался, указал пальцем на Тараскина и громогласно объявил: — Это всё он придумал, Тараскин!
— Это же ты воду лил! – свирепо обернулся Тараскин к Михаилу.
— Я только держал! – парировал Михаил. — Валера кран открывал!
— Да сдохните, твари, оба! – Валера молниеносно выскочил из санузла, схватил со стола бутылку, метнулся в прихожую, сгреб свою шапку и выбежал из квартиры.
Следом за ним сбежал Михаил, не взяв даже пальто.
— Простите, Владислав Генрихович... – снова заныл Тараскин. – Давайте скорее спустимся, к вам, я попробую что-то сделать, вытереть! Я и представить не мог, что будет такая катастрофа...
— Не катастрофа, а беда! — строго поправил старик. – Катастрофа — это когда в вечерних новостях сообщают, что Содружество Вселенной постановило прекратить с Землей все контакты на ближайший миллион лет! Что за день сегодня, что за день!
И старик сокрушенно пошел к себе.
Тараскин схватил все тряпки и ведра, что смог найти, и побежал следом. До утра он ползал и вытирал пол в темноте — электричество конечно вырубилось. Книги старик вытирал и сушил на кухне сам при свечах, сказал, что к книгам Тараскина подпускать нельзя.
Тараскин ползал с тряпками по полу в темноте до самого утра, а за окном светили фонари, сияла полная Луна и навсегда распадались, гасли одна за одной разноцветные бусины энергоспутников.
октябрь 2019, Несебр, Болгария