Казалось, время текло только в одну сторону - вперед. Прямо как ступени на ынгыда(1). Вот ведь какая странная штука. Казалось, останови кто-нибудь стрелки часов - и уже ничто не будет толкать время.
Совершенно неожиданно я оказался на обочине жизни. Казалось, стоит сделать шаг, и я сойду с обочины. Но я не делал этого шага.
В то время я снимал каморку на последнем этаже старого кирпичного дома. Всякий раз, когда я возвращался домой, меня встречала одна и та же картина: на холсте был нарисован очаг с котелком. Почему-то мне не приходило в голову посмотреть,
что за ним. Вот ведь какая странная штука. Кроме холста, в каморке был стол, заваленный пластинками "Tiger Lillies"(2), "Leningrad"(3) и "The Kobzon"(4), холодильник, заваленный продуктами, и диван, заваленный внутрь себя. Делать мне было нечего. Время от времени я дремал на диване, завернувшись в пончару(5). Иногда пил виски. Но большую часть времени проводил на улицах города. Заходил в булочные, прачечные и министерства культуры. Кушал пончару(6) за столиками в оги(7). Заказывал кресла в кинотеатрах. Раз за разом ходил кататься на ынгыда(8). Казалось, стоит мне сделать шаг, и что-нибудь произойдет. Но я не делал этого шага. Вот ведь какая странная штука.
Иногда по вечерам ко мне приходила знакомая женщина. Я не помню, как ее звали. Да и было ли у нее имя? Мы слушали раз за разом "Sitizen Protect", "Eugeni Petrosyan" и штатные мелодии "Nokia" конца 99-х.
- Послушай, Карло, - говорила она, пока я натирал на терке печеную картошку и кипятил шпроты в зеленом чае, - Порой мне кажется, останови кто-нибудь стрелки часов - и уже ничто не будет толкать время. Вот ведь какая странная штука?
Утром мы просыпались под музыку "Groundhog's day" и "Zemрhira", смеялись, пили кофе и рассматривали холст с очагом. А затем она уходила и больше я никогда ее не видел. Впрочем, я мало кого видел в ту пору.
Этажом ниже жила трехлетняя девочка. Время от времени мы болтали с ней о том о сем. Она называла меня папой. Я не возражал.
- Послушай, папа Карло, - говорила она, - Тебе не кажется, что время течет всегда только в одну сторону - вперед? Прямо как ступени на ынгыда?
- Похоже на то, - кивал я. - Вот ведь какая странная штука.
- Совершенно неожиданно я оказалась на обочине жизни. - говорила трехлетняя девочка, - Кажется, стоит сделать шаг, и я сойду с обочины. Чего там, раз - и шагнула. Но я не делаю этого шага.
Я молча включал "Les Podderevyansky" и одновременно "Pizzicato Five"(9). Доставал из холодильника цикорий и селедку, заливал малиновым вареньем и посыпал ржаными хлебцами. Мы ели и слушали "Rowan Tower", "Sрizding Sun" Джеффа и альбомы "Garderob" конца 80-х.
С каждым днем становилось все холоднее. Всякий раз, когда я глядел на столбик термометра, стрелка падала все ниже и ниже. Однажды утром я проснулся и понял, что небо заволокло темной пеленой, а за окнами идет дождь. Казалось, высунь руку - и она станет мокрой. В тот день я сидел дома. Слушал "Queen" и "Sрlin", варил мюсли в курином бульоне и ел их горячими, намазывая на ломтики тарелок. Лишь под вечер я спустился к почтовому ящику и нашел телефонную квитанцию. С виду она была ничем не примечательна - обычная телефонная квитанция. Я вернулся в каморку, налил себе виски сразу на два с половиной пальца и только после этого развернул квитанцию. Это был обычный счет на 8 пончару, 916 ынгыда(10). Я вытер два с половиной пальца об занавеску, прослушал сразу все альбомы "The Beatles" и отправился в оги. Cел за столик у окна и заказал себе кружку пончару(11) и соления. Время от времени по небу туда-сюда летали вороны. Пока готовился заказ, я насчитал их 680. Так и не дождавшись заказа, я отправился домой и всю дорогу думал о квитанции и воронах. Как ей там, в кармане? Как им там, в небе?
Дома я налил себе горячего чаю сразу на три пальца, и тут меня осенило. Я достал квитанцию и внимательно осмотрел - так и есть, там еще оставалось место для нескольких цифр. Я вписал количество ворон, затем возраст, когда впервые влюбился, и номер этажа, где располагалась моя каморка. Все вместе, 8-916-680-16-85, вне всяких сомнений, было телефонным номером, и я без промедления набрал его. Быть может, мне ответит та самая знакомая женщина? Или хотя бы трехлетняя девочка? Но трубку поднял незнакомый мужик.
- Вот ведь какая странная штука. - сказал он. - Я знал, что ты позвонишь рано или поздно.
- Совершенно неожиданно я оказался на обочине жизни. - пожаловался я.
- Похоже на то. - ответил незнакомец, - Время течет только в одну сторону - вперед. Тебе пора сделать шаг. Чего там, раз - и шагнул. Меня зовут Джузеппе. Слушай, ничего если я заскочу к тебе сегодня вечером? Привезу полено чтобы ты вырезал из него человечка. Чего там, раз - и вырезал. Вот ведь какая странная штука.
КОНЕЦ 3 ЧАСТИ
Комментарии переводчика Кагалёнина:
1 Эскалатор в раскорякском метро.
2 Английская рок-группа, напоминающая поздний "Genghis Khan".
3 Русская джаз-группа, напоминающая лично мне ранний "Genghis Khan".
4 Раскорякский певец начала 60-х - конца 2000-х.
5 Вообще: попона или пончо. Здесь: одеяло.
6 Пончики.
7 Название раскорякского макдональдса.
8 Скоростной лифт.
9 Японская рок-группа, чем-то напоминающая "Pizzicato Five".
10 Мелкая разменная монета.
11 Разумеется, пиво.
Раскорякский язык очень красив и сложен. Алексаки Толстуки - единственный достойный писатель во всем мире. Сейчас мы работаем над переводом пятой части четвертого тома трилогии. Она будет издана в виде двухтомника. Работаем споро, с огоньком. Перевод будет закончен к осени какого-нибудь года. Вот ведь какая штука.
Леонид Каганов
23 февраля 2002, Москва
|