"Поездка в Питер 2"

Я всегда мечтал придумать интересный
смешной рассказ,  но оказывается, что я
не могу придумать сюжетов смешнее,  чем
происходят в жизни.  Придется тупо опи-
сывать происходящее.                   
Автор (из эпиграфа)

Все факты документальны. Всякое упоминание о cannabis sativa (конопля полезная), а тем более о ее курении - вычеркнуты цензурой. Почти все имена и названия кроме названий городов, Джона Леннона и номера мили- цейского отделения - изменены.

прим. Издателя

Очередной раз поехать в Питер на 9 октября (празднование Дня Рождения Джона Леннона) собиралось много народу, но в назначенный час пришли только трое - Артем, Гуффи и я. Гуффи был (вычеркнуто цензурой). Он даже с собой в Питер захватил (вычеркнуто цензурой), запаяв в коробочку от декодера кабельного телевидения. На случай, если его спросят, зачем ему с собой декодер кабельного телевидения, Гуффи планировал вынуть из сумки еще три шланга от компьютера, железку, разъем и сказать: "А вот..." Мы погрузились в электричку и поехали, но проехав три остановки, Гуф- фи вдруг решил срочно вылезти и вернуться домой. Перед этим он мне вру- чил джинсовую куртку и бумажку с номером пейджера. Дело в том, что неде- лю назад в Москву на компьютерную выставку приехала группа питерских фи- дошников и остановились все у Деда Мороза и Снегурочки. Среди них был питерский фидошник с забавной фамилией (вычеркнуто цензурой), который повесил свою джинсовую куртку на вешалку. К Деду Морозу и Снегурочке пришел в гости Гуффи, и повесил свою, точно такую же куртку, рядом. Все дружно (вычеркнуто цензурой), после чего (вычеркнуто цензурой) уехал в Питер, естественно взяв куртку Гуффи с паспортом и значком "(вычеркнуто цензурой)", а взамен оставив свою - с крестовой отверткой. Кто же едет на компьютерную выставку без отвертки, свинтить себе чего-нибудь на па- мять? Перед отъездом (вычеркнуто цензурой) успел обменяться с Гуффи те- лефонами, поэтому Гуффи вручил мне куртку с просьбой обменять. И покинул электричку. Видя такой поворот событий, Артем тоже покинул электричку, а взамен них вошли контролеры, потребовавшие у меня билет. Билета, как впрочем и штрафа, для них у меня не было, пришлось солгать контролерам, что я по их просьбе покидаю электричку, и уйти в другой вагон. Собственно там даже было удобнее, и я лег спать на сидении. Поспать, правда, практически не удалось, так как по другую сторону спинки сиденья расположилась компания трудных подростков и всю дорогу какая-то девица хриплым голосом красочно повествовала о том, как и что она в своей ко- роткой сознательной жизни пила, и как потом блевала. За полночь я достиг Твери. На вокзале было голодно, пахло бомжами и миллиционерами, а также ходили служебные тетушки и требовали денег за ночевку в зале ожидания. Интересных людей, которых я надеялся тут встре- тить, не было. Компания алисоманов в черных куртках и красных шарфах ме- ня не интересовала. Они, кстати, наоборот, весьма интересовались моей персоной, особенно огромным, ярко-красным пальто, но знакомиться тоже не подошли. И до того мне стало скучно, что я вышел на улицу - гулять по ночной Твери и дышать свежим воздухом и (вычеркнуто цензурой). Первым делом я (вычеркнуто цензурой), и тут обнаружил около вокзала россыпь ларьков, в одном из которых продавался невиданный продукт: батон с изю- мом. Купив продукт, я размышлял о его появлении: наверно из Москвы приш- ло указание выпускать булки с изюмом. В Твери не знали что такое булка и послали запрос в Питер. В Питере, как известно, булкой называется отнюдь не сдобная плюшка, а батон белого хлеба, и таким образом... мням, однако весьма вкусно! Затем я (вычеркнуто цензурой), после чего купил еще один батон. Несомненно, размышлял я, Тверь замечательный город. Тихо, спокой- но, тепло, воздух свежий - я вернулся в здание вокзала - и бомжами боль- ше не пахнет. Пойду-ка еще погуляю. Я (вычеркнуто цензурой) в третий раз, и тут пришла мысль о том, что где-то вдалеке существует отдельно от меня электричка, и вокзал начал шагать мне навстречу. Потом из-за пово- рота появилась связка зеленых фургонов, в одном из них было крыльцо, за крыльцом - большой светлый зал с трибунами. Я сел на одну из трибун, зал запел и фонари за окном начали двигаться. Зал пел знакомую песню, и, прислушавшись, становилось всем понятно, что это Beatles "All My Lo- ving", только слова были по-русски: Мне смеялась в окошко Летучая кошка Пугая летучих мышей Я не понял немножко Ведь летучая кошка Не голубь и не воробей Песня была длинная и обстоятельная, там еще было еще немало удиви- тельных куплетов, например о Веронике, у которой глаза "как компот из черники", но через некоторое время отсебятина закончилась и пошли неожи- данные тексты советского фольклера: Учкудук - три колодца Защити нас от солнца Ты в пустыне спасительный круг! и даже: Если ранили друга Сумеет подруга Врагам отомстить за него! Разбудила меня утренняя контролерша, которой зачем-то в пять утра срочно понадобился мой билет. А раз билета не было, то ей срочно понадо- бился мой документ. Спросонок я вручил ей студенческий билет Горного института, который утаил при выпуске, контролерша раскрыла свой блокнот и стала деловито переписывать туда все данные - начиная от фамилии и фа- культета - до серийного номера. Переписав, она вернула обесчещенный би- лет мне. - Скажите, а зачем это вы переписали? - А чтобы не повадно было без билета ездить! - визгливо заявила конт- ролерша и ушла нести смуту в следующий вагон. Я стал представлять себе лицо декана, которому даже после моего вы- пуска продолжают приходить и приходить кляузы на меня, причем сюрреалис- тического содержания, как то: "Замечен в злостном безбилетном проезде не перегоне Тверь - Бологое. Прошу принять меры или поставить на вид. Конт- ролер." И тут за окном появилось Бологое. Бологое не было ничем примеча- тельно кроме ушедшей только что нужной электрички и китайской губной гармошкой в киоске, которая стоила так же, как два батона с изюмом, но играла значительно лучше. На следующей электричке я прибыл в Малую Вишеру. Вишера была еще ме- нее примечательна, тем более, что нужная электричка ушла уже час назад. Зато в Вишере обнаружился универмаг и в нем буфет с резной табличкой "Заходите к нам на чай!" Против этого невозможно было устоять, тем бо- лее, что чай стоил 500 рублей, а вопрос очаровательной продавщицы какой сорт я предпочитаю, привел меня просто в счастливое замешательство. Смо- родиновый чай (а я выбрал именно его) был налит в огромный стекляный фу- жер. Этажом выше обнаружилось правление города Вишеры, а в нем специаль- но оборудованный для умывания и чистки зубов различных путников туалет. В электричке на Питер не произошло ровным счетом ничего, не считая беседы алисоманов с тетушкой. - А куда это вы едете, ребятушечки? - ласково говорила тетушка. - А эта... в Питер. - Питер красивый город, - ворковала тетушка, - а я из Москвы. А вы бывали уже в Питере? - А мы там эта... живем мы там. В Тверь ездили. - А зачем же вы в Тверь ездили? - удивлялась тетушка. - А чо. Делать-то все-равно нечего. - Вот как? - багровела тетушка - Вам значит делать нечего? Вы значит катаетесь? Дел кругом - море. Море кругом - дел. Страна, понимаешь, - в делах вся, а вам делать нечего и вы на электричках катаетесь?! - кричала тетушка. - А чо. А вы вот сами катаетесь... - Я... - начала было тетушка - А чо. Я эта... - и ушла в другой вагон. Электричка на Питер опоздала еще страшнее своих предшественниц и вместо рассчетного полчетвертого я попал в Питер к семи. Мне было из- вестно, что празднование состоится в "Горе", но где находится это место я не знал, а все, у кого я мог об этом спросить, очевидно были уже там. По счастью, я дозвонился до Севы Воропаева и он, заглянув в базу на сво- ем компьютере, сообщил мне как туда проехать.

"Гора" - оказалась небольшим клубом, сотворенным из старого кинотеат- ра, куда собрались хипы и сочуствующие им граждане со всего города Пите- ра. Внутри "Гора" была красива - шикарный зал с балконами, ярко освещен- ная сцена, музыка и толпы веселых карнавальных людей. Кое-где стояли ка- меры, от которых кабели тянулись на волю, к специальному автобусу. Что за телекомпания снимала вечер я так и не понял. Я очень удивился, заметив в праздничной толпе людей, спокойно и без- мятежно (вычеркнуто цензурой). Первым делом я пошел искать знакомых, но их не было. Зато ко мне подошел какой-то парень и спросил, показывая на мой рюкзак, имею ли я отношение к Питерской Ложе Автостопа? Таким обра- зом, одного знакомого (хоть и косвенно) я встретил. На сцене играли кру- тые питерские команды, а народ оттягивался, веселился и прыгал. Особенно прыгали три гопника - я порадовался, что их всего три. Надо сказать, что в конце вечера они, напрыгавшись, сели в сторонке, где тихо и самобытно блевали под себя. Среди разных команд на сцену вдруг поднялся сам лично Михаил Боярский и пел Beatles всем на удивление - никто не знал, что он скрытый хип. Знакомых более не обнаружилось, и почуствовал я, что мне тоскливо и одиноко в этом прекрасном, но малознакомом городе. Я вышел из зала в холл. В дальнем углу холла вдруг обнаружился небольшой лаз с табличкой "Нора". Ну, дескать, вот - "Гора", а в ней "Нора". Пригнув голову, я уг- лубился в лаз и попал в странное, обитое мягким ворсом небольшое помеще- ние. Вдоль стен его были из того же мягкого ворса выступы для сидения. "Вот ты какой, поребрик!" - мелькнула мысль. Помещение было немноголюд- но, но кое-где шевелились тени. Было тихо и темно, лишь под потолком тускло, но в то же время как-то пронзительно светилась загадочная сире- невая трубочка. Боже мой, что это был за свет! В этом свете превращались в тень все темные предметы и ослепительно светилось все, что имело хоть сколько-нибудь белый оттенок. Я огляделся: прямо передо мной сидели ос- лепительные носки с блестящими руками, которые обнимали сверкающую кофту с искрящимися зубами. Чуть поодать сидели две пары светящихся джинсов, а рядом светящиеся кроссовки с водолазкой. Я оглядел себя: я светился весь. Светились белым пламенем джинсы и ярко полыхала белая майка. Тут я заметил в стене еще один лаз и полез в него. Второй лаз привел меня в обычный светлый бар, где я купил бутылочку "Балтики-4", а затем вернулся в ворсистую комнату и сел на поребрик, попивая пиво, удивленно глядя по сторонам на великолепие огней, и сам светясь изо всех сил. Прошло несколько минут и со всех сторон меня обступили тени: светящи- еся джинсы, светящаяся куртка, светящаяся косынка и еще одни светящиеся джинсы. В руке у одной тени была целая россыпь разноцветных угольков. - Смотри, - сказала тень красивым девичьим голосом, - светятся. - И посыпала на меня угольками. - Как здорово! - Удивился я, взял горсть угольков и посыпал на нее и других теней. - Хотите пива? - Конечно, - бутылка ушла в темноту - а вон там угольков много, пошли покажу? Мы двинулись к дальней стене комнаты. В ней оказалось небольшое стек- лянное оконце, а в нем, как в печке, светились и переливались разными цветами горы угольков. В стекле, прикрывавшем печку, было небольшое от- верстие, а рядом лежала пластиковая вилка для вытягивания углей. По оче- реди мы вытягивали огоньки, крошили их друг другу на головы и светились. - Как красиво! - А мне посыпь? - На тебе горстку, сейчас я еще достану. - Тебя как зовут? - Лео. Я час назад из Москвы приехал. - И мне, и мне, огоньков! - Из Москвы? Вот это да! - Ой, смотрите, смотрите! Оранжевый! - А у меня синий! - А меня Ольга. А это Аленка. - Смотрите, голова горит! Будто угольки в волосах! - А я - Тайга. - А тебя как? - Анастасия. Настя. - Я тоже хочу зеленый! - Вот, лови! - Хи-хи! А как я их потом из волос вытаскивать буду?! - А ты надолго из Москвы? - На два дня. - А хватит огоньков, пойдемте в зал концерт слушать! Мы выбрались из Норы. На обычном свету тени оказались четырьмя чудес- ными девушками, а светящиеся угольки, напротив, обычными белыми крошками пенопласта. Мы пошли в зал и сели в уголке, потом я вспомнил, что у меня в рюкзаке (вычеркнуто цензурой) и мы пошли на лесенку чтобы (вычеркнуто цензурой). Вечер подходил к концу. - А ты где вписался? - спросила Тайга. - Да вообщем-то и нигде. Сейчас попробую позвонить, у меня есть теле- фонов пару. - На два дня я тебя вписать могу. - Да? Ой как это здорово! - Ну тогда поехали. И мы покинули Гору и поехали.

Доехали мы благополучно, только в метро пытались снять со стены рек- ламный плакат "Ассоциация", потому что Тайге он очень нравился. Пассажи- ры сочуствовали, а один дяденька даже вызвался нам помочь, но плакат был крепко запаян в железную раму, и Тайге пришлось отбросить мысль украсить им свою комнату. Тайга жила в общежитии медицинского института. Мне, как лицу мужского пола и хипового вида, попасть туда можно было лишь одним путем: зайти с заднего двора, забраться по решеткам на карниз второго этажа и пролезть в окно через щель в наружных решетках. Опасаться при этом надо было не- кой Бельевщицы. Имя это, а скорее всего должность, произносилось с заг- лавной буквы и зловещим шепотом. Бельевщица была коварна и не раз выпи- сывала обратно различный пипл, заезжавший к Тайге погостить. В комнате Тайги было тепло - на полу стояла маленькая электроплитка. Пришла Нинка - подруга Тайги - и мы, весело болтая, приготовили ужин - почистили картошку и открыли хиповскую консервную банку, привезенную мной из Москвы - на ней была нарисована хитрая зеленая селедка и сверху написано: "Pacific". Затем мы (вычеркнуто цензурой), причем оказалось, что питерская (вычеркнуто цензурой) намного круче моей. Тайга стала рассказывать про общагу. Хипов в общаге было один - Тайга. Поэтому на нее иногда смотрели как на чокнутую, что ей льстило. Вообще жили в обща- ге разные люди. Например Тайга очень ругалась на девиц с факультета се- верных народностей - эти, по ее выражению, чукчи, систематически наглели (например брали чайник и не отдавали), а также нередко напивались, чем и засоряли раковины в туалете. Время было уже далеко за полночь, как вдруг в окно стали стучать. Это были два гопника крайне восточного вида. Гопники требовали немедленно разбудить и привести к ним какую-то Таню, мотивируя это тем, что приеха- ли с другом на тачке. Стучали они долго - просили, убеждали и даже угро- жали. Периодически сначала Тайга, потом я, подходили к окну и объясняли, что оно отворено не будет так как во-первых Таня спит, во-вторых, будить ее никто не станет, как бы вам этого ни хотелось, в-третьих, окно закле- ено, так что вообще открыть его нельзя, и в-четвертых не мешайте нам чай пить и валите отсюда. Наконец гопники ушли. Наутро пришла Таня. - Ой, - сказала Таня, - та я их видеть не хочу! Та надоели уже, каж- дый день он ко мне ломится, а я его на дух не переношу. Ну если такая любовь, так чо теперь - напиваться каждый вечер и ко мне ломиться? Я уж прямо не знаю чо сделать, чтобы он ко мне больше не приставал, я уж пря- мо на все готова. Прямо на все готова, лишь бы он от меня только отстал! Таня была девушка добрая, но немного провинциальная. Они были с Тай- гой из одного города, но Тайга выросла в потомственной семье хиппи. Таня же о хиппи узнала только когда приехала в Питер и долго удивлялась. На- пример, она совершенно не понимала о чем мы с Тайгой говорим, ибо не знала значения таких слов как "круто", "облом", "кайф", "тусовка", "за- бить стрелку" и прочих, считая их языком хиппи. Таня смотрела на нас так, как смотрит на забавных обезьянок, резвящихся в парке, человек, за- пертый в клетке. И смешно и забавно и немного завидно. Таня очень хотела выучить язык хиппи, поэтому старательно и серьезно запоминала каждое слово. - И вот как бы вы назвали такую как я? - спрашивала Таня. - Цивил! - не сговариваясь отвечали мы. - О, как! - удивлялась Таня такому единогласию, - Надо запомнить: "цивил". Приеду домой на каникулы - скажу там нашим кто они такие... Я начал рассказывать о своем красном пальто и о том, что когда я в нем иду по улице, на меня почему-то начинают кидаться все собаки. - Ага! - сказала Таня, - Собаки это менты? - Нет, собаки это собаки. - удивился я. - Ну во-от... А я только обрадовалась, что отгадала смысл слова... - огорчилась Таня. Еще был замечательный момент когда Тайга шила себе клеши. Помогать ей в этом благородном деле прибежало подруг пять, и, весело болтая, мы все по очереди торжественно делали по нескольку стежков и передавали дальше. Таня сидела о чем-то задумавшись, а затем вдруг спросила на всю комнату: - А сколько стоит Наркотик? Говорят, десять минут смеха заменяет стакан сметаны. Ох и сметаны мы наелись!

На следующий день мы пошли к Казанскому собору, Тайга встретила мест- ный пипл и мы все - человек восемь - отправились в близлежащий традици- онный дворик чтобы (вычеркнуто цензурой). По пути попался милиционер. Он критически осмотрел толпу волосатых людей в клешах, феньках и колоколь- чиках, и инстинктивно всех арестовал. Вернее попросил предъявить доку- менты. Документы были у всех, кроме Пограничника и меня. Точнее доку- мент-то у меня был, но уж лучше бы его не было, ибо был он жутко нелега- лен своим московским происхождением и наводил на мысль, что обладатель его если и не убийца в розыске, то по крайней мере бомж-наркоман-вор. Меня обыскали и нашли в кармане газовый баллончик. - Ага! - закричали милиционеры (к тому времени на место задержания приехала патрульная машина) - Ага! Ты его держал в кармане, хотел выта- щить и нас облить! Кроме баллончика нашли еще один документ - рабочий пропуск. Пропуск немедленно был обозван фальшивым, ибо на фотографии (пятилетней давнос- ти) я был совершенно бритым, а в реальности - усатым, волосатым и боро- датым. Не внушали доверия своеобразные печати-закорючки на пропуске, а уж надпись "ТВ6-Москва" явно говорила о том, что документ поддельный. "Где ты взял поддельный документ?" - долго спрашивали меня. Нас с Пограничником усадили в милицейскую машину, мой рюкзак положили в багажник. - Сколько ты времени уже в Питере? - интересовался милиционер, наде- ясь в душе, что больше трех суток - тогда можно требовать штраф за от- сутствие регистрации. - Вчера вечером приехал. - честно отвечал я. - А где твой билет? - спрашивал милиционер с сомнением. - Какой такой билет? - удивлялся я. - Ну на поезд, на котором ты в Питер приехал. - А меня эта... сосед на своей машине подвез. Он как раз в Питер ехал. - Гм... А есть у тебя какой-нибудь документ, который бы доказывал, что еще вчера ты был в Москве? - Ну и что же это должен быть за документ по-вашему? Справка из ЖЭКа? - Нет, ну... Ну например... Ну... Ну билет в театр какой-нибудь... - Ну уж извиняйте, не был я в театре перед отъездом. - А? Что? Кто-то быкует?!! - обрадовался только что просунувшийся в машину мент-водитель, вынимая резиновую дубинку. - Да нет вроде. - задумчиво ответил мой собеседник. - Ну тогда поехали. - признес водитель, разочарованно пряча дубинку в карман и рванул с места, чуть не сбив какого-то пьяного дядьку, который, отпрыгнув сторону, тут же начал громко материться и махать кулаком вслед. Пока милиционеры думали вслух имеет ли смысл высадить нас, а взять его - машина подъехала к отделению. Нас попросили подождать около решетки обезъянника, но в сам обезъян- ник не заперли, ибо там и так сидело двое преступников, намного опаснее нас. Их поведение было однообразно и циклично. Один, назовем его Бык, был здоровым толстым мужиком в кожаной куртке с красным лицом и мясистым загривком. Работал он контролером в троллей- бусах, а задержан был за то, что напился по случаю рождения дочери. Сос- тоял Бык из двух сущностей - Арестанта и Контролера. Сначала в нем про- сыпался Арестант. Арестант подбегал к прутьям решетки, тряс их и жалоб- ным басом скулил: "Ну това-а-рищи начальники, ну выпустите меня, я вам штраф заплачу!" Затем в Быке просыпался собственно Контролер, он быстро подбегал к тому месту решетки, за которым стояли мы, и шипел: "Ребят, быстро скинулись по двадцать тыщ, быстро, ребят, быстро!" Не дожидаясь нашего очень отрицательного ответа, Контролер отбегал обратно, и снова начинал Арестант: "Това-а-рищи начальники..." Другой, назовем его Дед, был пожилым щуплым пенсионером в помятом се- ром пиджаке. Психика его была сложнее психики Быка, поэтому состоял он из трех сущностей - Попрошайка, Скандалист и Умирающий. Попрошайка под- бегал к нашей стороне решетки и шептал: "Ребят, пока никто не видит, дайте сигаретку?" "Это кто там не видит? - громыхал голос из-за ментов- ской стойки, - Щас я тебе дам сигаретку, щас ты у меня пи$ды огребешь!" Тогда Скандалист, заложив руки за спину, вышагивал вдоль клетки и кричал в сторону милиционеров о том, как им это дорого обойдется, ибо "уже не те времена настали". Надо думать, забирали его в ментовку во все време- на, поэтому было с чем сравнивать. Затем, видя бесполезность криков, в Деде просыпался Умирающий. Умирающий рукой хватался за сердце и сползал на лавку. Тело лежало неподвижно, глаза были открыты, но закачены, а си- ний язык страшно высунут наружу. Менты совершенно не обращали внимания на мертвое тело в обезьяннике. Шло время, приводили какого-нибудь нового задержанного и ставили около решетки. Тогда тело оживало, Умирающий за- катывал язык обратно, быстро подбегал к решетке и шептал: "Дай сигарет- ку, дай пока никто не слышит?" "Это кто еще там не слышит? Щас пи$ды ог- ребешь!" И все повторялось сначала. От нечего делать мы осматривали комнату. За нашими спинами была стен- ка с окошком под потолком. Стенка была испещрена точками и выбоинами. Приглядевшись, я обнаружил в одной точке расплющенную свинцовую пульку от духового ружья. Зачем и кого расстреливали у этой стены из духовых ружей было неясно. Но страшновато. Еще меня беспокоила мысль о двух ко- робочках (вычеркнуто цензурой), оставшихся в моем рюкзаке в багажнике машины. Хорошо было то, что рюкзак не внесли за нами в отделение и не осматривали. В углу комнаты копошились двое детишек того гадкого возраста, который называется "младший школьный". Были у детишек пара игрушечных пистолетов и самолетик. Дети возились. Мы думали, что это ментовские детишки, поэ- тому им и разрешено ношение оружия, пусть даже игрушечного, но вскоре поняли, что дети тоже задержаны, ибо пришла тетя-мент и начала допрос, сидя за стойкой и вызывая их из угла по очереди. Очередной карапуз под- ходил к стойке разболтанной походочкой, пряча за спиной игрушечный пис- толет и лениво отвечал на вопросы. Тетя-мент была опытной и прожженной, поэтому вела допрос маленьких поганцев энгергично и со знанием дела: - Эй ты, иди сюда! Где живешь? Живешь где? - Чо? - Улица какая? У всех улиц названия. Название своей улицы знаешь? - Садовая... - Дом? - Чо? - Дом, говорю, номер дома, знаешь? Знаешь свой номер дома? - Семнадцать... - Родители где? - Чо? - Чо! Ничо! Папа с мамой есть? Есть папа с мамой? - Есть... - Ну, ну? Где они, где, отвечай?! - На работе... - На работе. Ишь, на работе. Карманы покажи! Что это у тебя? Так. Платок? Понятно. Каштан? Понятно. Полиэтиленовый пакет? Где взял? Зачем тебе? Клеем дышишь? Дышишь клеем? - Чо? - Клей нюхаешь? Наливаешь клей и дышишь? Бензин, ацетон? Отвечай! - Бублики покупал... За отсутствием состава преступления маленькие поганцы вскоре были отпу- щены на волю. В отделение под неодобрительные взгляды ментов зашла Тайга и еще пара человек. Тайга сказала, что ждет нас у Казанского, и они ушли. Подошел милиционер с моим газовым баллончиком и спросил, откуда я взял такое запрещенное оружие. - Купил в магазине "Охотник" для защиты от собак и гопников. - Ну и как? - профессионально заинтересовался милиционер, крутя в ру- ках баллончик - Хорошо действует? - Случая не было. - А на собаке хоть испытывал? - любопытствовал мент. - Нет, не испытывал. - Да, это вещь! - с уважением произнес мент и унес баллончик. Минут через двадцать где-то в глубине барьерчика наши личности были проверены с помощью каких-то неведомых информационных каналов, и нас от- пустили. Мне вернули студбилет и предложили покинуть отделение. - А газовый баллончик?! - Ах, да. - милиционер неохотно вынул из ящика мое "оружие". - А рюкзак? - Ка-акой рюкзак? - А тот, что остался в багажнике? - Тьфу! Сразу говорить надо было! Чего сразу не сказал? Теперь машина на рейде. В какой машине вас привезли? В легковушке или в рафике? - В легковушке. - Пятый! Пятый! Петрович! - заорал мент в черную трубку - Заедь на базу. Чего? Чего? Да нет, тут с вашим арестованным проблемы. Мы с Пограничником вышли на улицу и стали ждать машину. Делать было нечего, и мы шутили: "А чего это мы тут делаем, у дверей 27-го отделе- ния?" - "А ждем, сейчас менты на машине приедут и привезут нам рюкзак с (вычеркнуто цензурой)!" Наконец приехали менты - но не те. Милиционер у телефона начал на нас орать: - Я же спросил: на рафике или в легковушке? Чтоб вашу мать, чего вы сказали "на рафике"? - Мы сказали: "в легковушке"! - Чтоб вашу мать, идиоты, вечно все перепутают, кретины чертовы!!! Восьмой, восьмой! Чо? На заправке? Заезжайте на базу, рюкзак у вас в ба- гажнике! Мы остались их ждать в отделении. В конце концов приехали наши менты и вошли, неся мой рюкзак. Мент-шофер отошел за конторку и стал о чем-то шептаться с дежурным. В конце концов мне было велено проверить все ли предметы в рюкзаке на месте. Я открыл рюкзак. Ну что проверить? Красное пальто - на месте, вот оно, свернуто. Паспорт - а чего его проверять. Не проверять же (вычерк- нуто цензурой) - ох, не к добру эти проверки, что-то они замышляют. Надо бы что-то проверить. Разве что дудочку. Я полез и вынул флейту. - Ого! - оживились милиционеры, взяли ее посмотреть, отвернули свис- ток и посмотрели внутрь. - Что, это самое ценное? - Конечно, старая немецкая модель, сейчас уже таких не делают. - Значит все на месте? Ну тогда пиши заявление. - Какое заявление? - А я сейчас продиктую: "Был задержан для проверки документов, пре- тензий к работникам милиции не имею. Число, подпись." Я написал это странное заявление и был выпущен на свободу уже оконча- тельно. Странности с проверкой рюкзака и заявлением стали понятны когда я уже выходил из отделения и услышал за спиной как мент-шофер тихо объ- яснял кому-то: - Я потом вспомнил, я его действительно видел по телевизору в тит- рах... В ФИШ-ФАБРИК Выйдя из отделения, мы первым делом еще раз проверили комплектность рюкзака и, удостоверившись, что все в порядке, немного (вычеркнуто цен- зурой). Затем еще немного (вычеркнуто цензурой). Так или иначе, но когда мы пришли к Казанскому, Тайги и остальных там уже не было. Мне нужно бы- ло сделать несколько звонков, чтобы во-первых, найти человека с забавной фамилией (вычеркнуто цензурой) и обменяться с ним куртками. Во-вторых, дозвониться замечательному человеку Петру Неунываеву из ПЛАСа (питерской ложи автостопа) и узнать где сегодня собрание, ибо был четверг. В-треть- их, узнать, выписался ли из больницы Лейкинов и как бы его навестить. В-четвертых, пообщаться с AudiO, ЭлвПресли, Васей Кейрусовым, а также другими интересными людьми из электронной конференции hippy.talks. И в-пятых, дозвониться некой Марте и узнать у нее что-нибудь насчет Вия, о котором я пишу книгу. Естественно столько жетонов у меня не имелось, и я отправился навес- тить электронного босса Вади Козарева, незабываемого Gongofer-а, заодно и позвонить от него, ибо жил он рядом с Казанским собором. По дороге мы встретили каких-то хипов и рассказали им о посещении 27-го отделения. Один хип вызвался посмотреть на мой баллончик. Он схватил его и, к моему ужасу, вышипел себе на ладонь большую ржавую лужицу, долго нюхал ее, за- тем вытер ладонь об штаны и вернул мне баллончик со словами: "Дезодорант для штатских. Выкинь его." Мы пошли дальше к Gongofer-у. Уладив все звонки, а точнее не дозвонившись почти никому, кроме (вы- черкнуто цензурой), мы с Gongofer-ом, его другом Маратом и Пограничником отправились встречаться с (вычеркнуто цензурой) в некоем кафе под назва- нием "Шиш-фабрик". Зайдя в ни чем не примечательный с виду подъезд, мы поднимались по обычной темной лестнице, пока не зашли на площадку последнего этажа. Там висел кусок жести с обрывком надписи, отдаленно напоминающей известную "ПОСТОРОННИМ В" над дверью Пятачка. За вывеской сидел охранник и требо- вал двадцать тысяч за вход. С каждого. - А фидошникам? - спросил Gongofer. - Фидошникам - пять. А чем докажешь? Gongofer отвернул воротник куртки и показал значок. Затем ткнул на значок, висящий на моем пальто: "А это из 5020". "О!" - восхитился ох- ранник, но по пять тысяч с нас содрал. Пожарник и Марат остались нас ждать у двери. В помещении было темно, накурено и пахло пивом. Небольшой зал был на- бит исключительно мужиками, которые, попивая пиво, обсуждали линки, мо- демы, виндоусы, мастдаи и прочие компьютерные прибамбасы. Мы обнаружили (вычеркнуто цензурой), поменялись с ним куртками, обошли зал пару раз и ушли. Поскольку делать было нечего, Марат предложил зайти в "Общество Фио- летовых".

"Общество фиолетовых" оказалось психологическим клубом, проводящим тренинги. Идея учения была изложена в книге с фиолетовой обложкой, ше- ренги которых стояли на полке. Фиолетовыми были даже чашки для чая. Как и положено любой психологической секте, "Общество фиолетовых" учило лю- дей как правильно жить жизнь, объясняя почему они ее пока живут непра- вильно. Марат сказал, что с тех пор, как он прошел Курс, все в его жизни стало лучше, контактность к людям повысилась, конфликтность от врагов уменьшилась, и вообще настало полное благополучие. Заведующая офисом мне тут же предложила пройти Курс. Всего за 300 ты- сяч. Я отказался, сославшись на то, что вообще-то живу в Москве, а в Пи- тер приехал на пару дней. - Ну так у нас Курс как раз два дня и продолжается! - обрадовалась заведующая. Тогда пришлось признаться в отсутствии 300 тысяч. - Ну ничего, приезжай в следующий раз и пройди Курс! - Спасибо, всенепременно! Расставшись с Gongofer-ом, Маратом и Пограничником, я направился на Васильевский остров, на заседание ПЛАС.

На Васильевский остров я добрался поздно и долго не мог найти здание и "дыру в асфальте", которая, по словам Гриши Никина, должна была симво- лизировать вход. Наконец я заметил в темноте большую толпу, выходящую из-за угла. Оказалось, заседание окончено, и все идут по домам. Так я и не попал в ПЛАС, но зато немного пообщался с ПЛАСовцами на обратном пу- ти, а затем поехал в общагу.

Так как Тайга надумала съездить в Москву, мы решили ехать вместе ав- тостопом. Для этого мы забили стрелку в шесть вечера у Казанского, Тайга отправилась в институт, а я гулять по Питеру. Первым делом я отправился в магазин "Ганг" и очень радовался тамошнему великолепию. Купил подарки для своего босса, сестры и Вероники. Для себя я купил два цветастых ме- шочка с надписью "(вычеркнуто цензурой)", которая меня очень радовала, хотя наверно это было просто название магазина по-английски. Затем я поехал на работу к Неунываеву, который служил в отделе разра- ботки полиграфической продукции. Мы попили чаю, Неунываев достал карту и рассказал о том, как Филл недавно совершил экспедицию автостопом в Афри- ку и обратно. Между прочим оказалось, что отдел Неунываева как раз и разрабатывал плакат "Ассоциация", поэтому я выпросил для Тайги один экземпляр с ав- тографами Неунываева и главного художника, а также надписью: "Для Тайги (Ани)". Попрощавшись с Неунываевым, я поехал навестить Лейкинова, больного сломанной рукой. Мы весело попили пива и побеседовали о жизни, о ФИДО и литературе. Затем мы встретились с Тайгой у Казанского, потом заехали к ней в об- щагу, немного (вычеркнуто цензурой) на дорожку и отправились в путь.

К мясокомбинату мы добрались в девять вечера и начали голосовать. Сначала нас вез парень на иномарке, которому Тайга рассказывала про фио- летовую лампу. При этом она глядела на его стриженную голову и повторя- ла: "Ну ты знаешь, ты же сам небось на дискотеки ходишь!" Затем нас под- вез господин в шикарном джипе, который представился нефтяным магнатом и всю дорогу слушал Шуфутинского, а затем мы оказались на узкой лесной до- роге. Погода была на редкость ясная - такого количества звезд на небе я наверно никогда не видел. Мимо проехал потрепанный грузовичок, но не останвился. Мы стали ждать следующую попутку, но оказалось, что грузовичок все же остановился мет- ров через сто, из грузовичка выскочил мужичок и бежит к нам, размахивая руками и крича: "Садитесь, подвезу!". Мы сели. Мужичок оказался пьяным в стельку, но вел машину чисто автоматически, лишь иногда виляя. При этом он вещал не замолкая ни на минуту. Он говорил о том, что у России нет прошлого, будущего и настоящего, о том, что все правительство - ничто- жества, и о том, что с Запада надвигается "СПИД - холера 20-го века". - Чума 20-го века. - поправила его Тайга и тут же пожалела об этом. - Чума! Чума! - воодушевился мужичок, совсем уже снимая руки с руля - Да что вы, молодежь, знаете о чуме и холере! Холера страшнее чумы в три раза! А знаете что такое чума? В человеке два круга кровообращения, впрочем вы этого не знаете, откуда вам это знать, вы же не учитесь ниг- де, а бездельничаете! Так вот, я вам сейчас расскажу: два круга кровооб- ращения. Один - туловище, другой - голова. И вот. При чуме. Второй круг (голова) забивается тромбами и, - голос мужичка становился все громче и страшнее, - и на шее вырастает ЧУМНОЙ БУГОР!!! - Что? - удивился я. - Чумной бугор! Не слыхали? Ха-ха! А я расскажу. Вот знаешь ли ты, что диаметр капилляров меньше диаметра кровяных шариков? - А как же они туда попадают? - ВОТ!!! Вот это я у тебя должен спросить! А что сказал Чаадаев? - Ну он вообще-то много говорил, а с чего вдруг? - Вот! Не знаешь! А он сказал... э... забыл в общем. Я ведь когда-то окончил Ленинградский Университет, факультет философии. Только коммунис- ты отняли у меня древнегреческий и латынь, и какой же я теперь философ без латыни? Вот мы и приехали, я сейчас сворачиваю. Мы вылезли из грузовичка и он укатил в темноту. Лишь напоследок до- неслось: "Запомните! Учиться вам надо!" Оглядевшись, мы поняли, что стоим у объездной на Новгород. И стали голосовать на развилке, развлекая себя зрелищем машин, которые проскаки- вали развилку метров на 50 по направлению к Новгороду, останавливались, разворачивались в меру своих способностей и ехали на объездную. Время было уже за полночь. Постояв часа два, мы пошли вперед пешком чтобы сог- реться. Ради развлечения стали считать машины десятками. Первый десяток мы назвали "е$анько". "Вот первый проехал! Второй! Третий едет!" - кри- чали мы каждые пять минут. Следующий десяток получил название "козлопа- нов". К третьему десятку мы совсем замерзли и переполнились злости, поэ- тому они получили название "смертничков". Следующий десяток был назван "пи$дариками", что в принципе, по уверениям Тайги, означало то же самое, а следующий десяток планировалось назвать "дуракцы". Первая же машина остановилась. В легковушке действительно сидели дуракцы - пятеро подда- тых мужиков. - Здравствуйте девушки! - заявили дуракцы. - Здравствуйте! Но мы не совсем девушки. - уточнил я. - Э... А нам вас сажать некуда! - огорчились дуракцы. - А мы очень замерзли. - пожаловались мы. Дуракцы оказались людьми хорошими и гостеприимными, они потеснились, Тайга села на заднее сидение, а я завалился за него, на кучу пустых бу- тылок. Все бы хорошо, но дуракцы перепутали дорогу и полтора часа ездили по Новгороду, пытаясь выехать. Мы оказались на трассе за Новгородом, посреди глухого селения, поздно ночью и простояли два часа, совсем уже потеряв надежду уехать до утра, но тут случилось чудо. Появился Добрый Волшебник из восточной сказки. Это был грузин-дальнобой, настоящий грузин - благородный и гостепри- имный, с красивыми длинными пальцами и аристократическим профилем. - Захадыте, садытэс. Моя машина - ваша машина. - сказал он гордо. Первым делом он включил печку, чтобы мы отогрелись, затем накормил нас бутербродами, и только после этого тронулся в путь. - Мнэ еще отэц гаварил - надо помогать людям. Еще давно было, ехалы мы на нашей машине, я за рулем, а на дороге старик голосует. Ну я - мо- лодой, горячий был, чего тормозить? Праехал. А отэц гаварит: "Сын?" Га- варит: "Сын? Пачаму старика не подвез, а? Нэ харашо." Я вэрнулся - два километра уже проехал - вернулся, подвез старика. Ехал он до самого Вышнего Волочка, а о Москве отзывался плохо, не о самой Москве конечно, а о московской милиции. - Останавливают, кричат - ти чорний, штраф плати. А я гавару им: "Нет плахой нация, ест плахой человек!" Постепенно начинался рассвет. Километров за 30 перед Вышним Волочком нашим глазам открылось потрясающее зрелище - полыхала полоска рассвета, а в предрассветных сумерках светилась церковь на пригорке у поворота до- роги. - Смотрите как красиво светится! - воскликнул я. - Вах! Свэтица! Гарыт, а нэ свэтица!! Мы подъехали ближе - действительно, церковь полыхала. Дым валил тем- ными клубами, а в оконных проемах светились алым светом раскаленные внутренности. - Вах! Цэрков гарыт! Все проезжают мимо, как можна?! Наш великолепный Восточный Волшебник конечно не мог такое стерпеть. Он затормозил, выскочил из машины и стал стучаться в ближайшую избу. - Эй, да? Акрывай, слыш? Скарее, да?! Даже не упоминая про пять утра, стоит ли говорить о том, что открывать никто не спешил. Тогда присоединился я и стал кричать конкретнее: "По- жар! Пожар!" Немедленно из ближайшей избы высунулся мужик. Мы объяснили ему ситуацию, но помочь он ничем не мог, ибо не имел телефона. Тогда мы доехали до ближайшей автостоянки и загрузили местного сторо- жа идеей звонить в пожарную часть, после чего поехали дальше с чувством выполненного долга. Прибыв в Вышний Волочок, мы душевно попрощались с Восточным Волшебни- ком и отправились голосовать на бензозаправку. Там на обочине уже стояла большая толпа голосующих, которые при ближайшем рассмотрении оказались бабульками, продающими ведра с клюквой. Если около них тормозила машина, то они кидались на нее всем скопом, махали ведрами и дрались между со- бой, чем крайне мешали автостопу. Так как был уже совершенно неопасный день, мы с Тайгой решили разде- литься и доехать до Москвы по раздельности - так быстрее. Тайга тут же села в попутную дальнобойку до Москвы, а через несколько минут передо мной остановилась легковушка с очень приятной парой. Пока муж рассказы- вал как он в молодости играл в музыкальной группе, а ныне работает на атомной станции, мы проехали Торжок, Тверь и остановились за ней - тут они поворачивали. Попрощавшись, я вылез из машины и стал голосовать далее изо всех сил светясь красным пальтом. Именно в этом месте, как потом оказалось, меня видели друзья Андрея Землеройкина, которые как раз в этот день ехали ав- тостопом в Тверь. Остановилась легковушка, из нее вышел бородатый человек с просветлен- ным взором и спросил: "Ты - Богородичный?" Растерявшись, я ответил, что в общем-то наверно и нет. "А ты христианин?" - поинтересовался бородатый человек. "Сочуствующий", - ответил я и был допущен в машину, в которой находилась жена с ребенком и множество маленьких иконок. Пока мы ехали, я рассказывал о горящей церкви. Когда я закончил рассказ, жена бородато- го человека сказала: "Это не просто так. Это за грехи." Тут настало вре- мя расставаться, и я сказал на прощание: "Храни вас Господь!", а в ответ услышал: "Всех ангелов!" Пока я голосовал дальше, обдумывая что бы могло значить "всех анге- лов", остановилась машина в которой сидел пожилой человек и женщина. Вот это наверно был первый случай, когда я почувствовал, что еду не просто с хорошими людьми, а с друзьями или даже родственниками. Мы болтали и сме- ялись как старые знакомые. Оказалось они даже видели передачу про путе- шествия Андрея Землеройкина, и на прощание строго велели передавать ему привет. Так мы доехали до Зеленограда. Я вылез напротив памятника-обелиска и начал голосовать, наблюдая сва- дебные церемонии, которые стекались к обелиску в большом количестве. Как на подбор все невесты были маленькие и толстые, а женихи - приземистые, бритоголовые и в зеленых пиджаках. В это время остановилась черная легковушка. Водитель был пожилой, в черной куртке. Он очень удивился, узнав, что я еду автостопом, но, поду- мав немного, согласился меня подвезти. Пока мы ехали он начал свой рас- каз: - Я проработал таксистом 30 лет. Последние 10 лет работал на Мосфиль- ме - возил артистов... Он очень интересно рассказывал про артистов, которых ему довелось во- зить. Вскоре ему надо было сворачивать, мы попрощались и я начал голосо- вать дальше. Почти сразу остановилась коричневая легковушка. В ней сидел пожилой водитель в коричневой куртке. Он долго удивлялся как это я еду автосто- пом, но подвезти согласился, сказав: "Садись, хоть что-нибудь интересное расскажешь." Об этом дважды просить меня не надо было и я начал ему рассказывать все интересное, что произошло с нами в этом пути и все бай- ки, которые мне рассказали другие водители - про милицейскую мафию где-то под Челябинском, которая вместе с местной вымогала деньги у даль- нобойщиков и была обезврежена "фальшивым" дальнобойщиком, который тихо вез полный фургон спецназовцев. Еще я рассказал забавную историю про во- дителя грузовика, который, отъезжая с заправки увидел, как ему машет во- дитель стоящего сзади трактора, но не понял и уехал. И как потом трактор гнался за ним не отставая на скорости 40, 60, 80 км/ч, пока не выясни- лось, что тракторист просто прицепил трос и просил дернуть его, чтобы завестись. Когда я закончил все рассказы, водитель начал рассказывать о себе: - Я проработал таксистом 30 лет. Последние 10 лет работал на киносту- дии Горького - возил артистов... Я крайне удивился и спросил его, не знает ли он такого таксиста, только черного? К сожалению фамилии я не знал, поэтому мы так и не смоги выяснить вместе ли они работали. Интересно, что и артистов они возили одних и тех же. Незаметно мы добрались до Москвы, проехали окружную и остановились у дома Андрея Землеройкина, а дальше водителю надо было сворачивать. На прощание он меня спросил, налью ли я ему когда-нибудь стакан, если будет на то возможность? Я пообещал ему стакан, мы весело посмеялись и он уе- хал. Как только я обернулся в сторону тротуара, ко мне откуда ни возьмись подбежали два пьяных парня и стали просить денег на стакан, чтобы выпить на двоих, или, если мне уж так приспичит, на троих. Они почему-то пребы- вали в уверенности, что у меня полные карманы денег и я просто жадничаю. Я долго не понимал откуда у них эта уверенность, пока один не сказал: - Да ладно тебе жаться, мы же видели как ты только что из крутой тач- ки вылезал в своем красном пальто! Когда я им рассказал, что только что приехал автостопом из Питера, они были весьма и весьма удивлены. На том я их и оставил, а сам зашагал к метро.

Ближе к вечеру у нас с Тайгой была стрелка на Арбате. Явившись на Ар- бат я застал такую картину: стайка мелких девчушек-хипушек, вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями - возиться, визжать, но- ситься по Арбату или рассматривать феньки друг у дружки, организованно и сосредоточенно играла в какую-то интеллектуальную игру, рассевшись пра- вильными рядами. Крайне удивившись этому явлению, я подошел поближе и увидел среди них Тайгу. Оказывается она их и организовала. Тайга, увидев меня, сказала: "ну мне пора", попрощалась с хиппушками (они дружно хором попрощались с ней), и мы с Тайгой отправились к метро (она в тот день вписывалась у меня). Оказалось, что Тайга прибыла в Москву на 15 минут позже, чем я, но зато хорошо выспалась в кабине. Обернувшись напоследок, я увидел как стайка хипушек превратилась снова в обычную кучку и с кри- ками начала играть в жмурки и носиться по Арбату. Так закончилось путешествие в Питер. Прошло ровно два месяца с того момента, как я начал его описание, через некоторое время я еще раз про- должил, а сегодня закончил. И теперь я могу поехать в Питер снова. Скажи, читатель, не жалеешь ли ты, что прочел сие длинное повествова- ние?