Леонид Каганов: дневник

---

Алексаки Толстуки

«Человек-бревно»

роман

часть 3

перевод с раскорякского — Лёня Каганов (Кагалёнин)

Казалось, время текло только в одну сторону — вперед. Прямо как ступени на ынгыда(1). Вот ведь какая странная штука. Казалось, останови кто-нибудь стрелки часов — и уже ничто не будет толкать время.

Совершенно неожиданно я оказался на обочине жизни. Казалось, стоит сделать шаг, и я сойду с обочины. Но я не делал этого шага.

В то время я снимал каморку на последнем этаже старого кирпичного дома. Всякий раз, когда я возвращался домой, меня встречала одна и та же картина: на холсте был нарисован очаг с котелком. Почему-то мне не приходило в голову посмотреть что за ним. Вот ведь какая странная штука. Кроме холста, в каморке был стол, заваленный пластинками «Tiger Lillies»(2), «Leningrad»(3) и «The Kobzon»(4), холодильник, заваленный продуктами, и диван, заваленный внутрь себя. Делать мне было нечего. Время от времени я дремал на диване, завернувшись в пончару(5). Иногда пил виски. Но большую часть времени проводил на улицах города. Заходил в булочные, прачечные и министерства культуры. Кушал пончару(6) за столиками в оги(7). Заказывал кресла в кинотеатрах. Раз за разом ходил кататься на ынгыда(8). Казалось, стоит мне сделать шаг, и что-нибудь произойдет. Но я не делал этого шага. Вот ведь какая странная штука.

Иногда по вечерам ко мне приходила знакомая женщина. Я не помню как ее звали. Да и было ли у нее имя? Мы слушали раз за разом «Sitizen Protect», «Eugeni Petrosyan» и штатные мелодии «Nokia» конца 99-х.

— Послушай, Карло, — говорила она, пока я натирал на терке печеную картошку и кипятил шпроты в зеленом чае, — Порой мне кажется, останови кто-нибудь стрелки часов — и уже ничто не будет толкать время. Вот ведь какая странная штука?

Утром мы просыпались под музыку «Groundhog's day» и «Zemрhira», смеялись, пили кофе и рассматривали холст с очагом. А затем она уходила и больше я никогда ее не видел. Впрочем, я мало кого видел в ту пору.

Этажом ниже жила трехлетняя девочка. Время от времени мы болтали с ней о том о сем. Она называла меня папой. Я не возражал.

— Послушай, папа Карло, — говорила она, — Тебе не кажется, что время течет всегда только в одну сторону — вперед? Прямо как ступени на ынгыда?

— Похоже на то, — кивал я. — Вот ведь какая странная штука.

— Совершенно неожиданно я оказалась на обочине жизни. — говорила трехлетняя девочка, — Кажется, стоит сделать шаг, и я сойду с обочины. Чего там, раз — и шагнула. Но я не делаю этого шага.

Я молча включал «Les Podderevyansky» и одновременно «Pizzicato Five»(9). Доставал из холодильника цикорий и селедку, заливал малиновым вареньем и посыпал ржаными хлебцами. Мы ели и слушали «Rowan Tower», «Sрizding Sun» Джеффа и альбомы «Garderob» конца 80-х.

С каждым днем становилось все холоднее. Всякий раз, когда я глядел на столбик термометра, стрелка падала все ниже и ниже. Однажды утром я проснулся и понял, что небо заволокло темной пеленой, а за окнами идет дождь. Казалось, высунь руку — и она станет мокрой. В тот день я сидел дома. Слушал «Queen» и «Sрlin», варил мюсли в курином бульоне и ел их горячими, намазывая на ломтики тарелок. Лишь под вечер я спустился к почтовому ящику и нашел телефонную квитанцию. С виду она была ничем не примечательна — обычная телефонная квитанция. Я вернулся в каморку, налил себе виски сразу на два с половиной пальца и только после этого развернул квитанцию. Это был обычный счет на 8 пончару, 902 ынгыда(10). Я вытер два с половиной пальца об занавеску, прослушал сразу все альбомы «The Beatles» и отправился в оги. Cел за столик у окна и заказал себе кружку пончару(11) и соления. Время от времени по небу туда-сюда летали вороны. Пока готовился заказ, я насчитал их 680. Так и не дождавшись заказа, я отправился домой и всю дорогу думал о квитанции и воронах. Как ей там, в кармане? Как им там, в небе?

Дома я налил себе горячего чаю сразу на три пальца, и тут меня осенило. Я достал квитанцию и внимательно осмотрел — так и есть, там еще оставалось место для нескольких цифр. Я вписал количество ворон, затем возраст, когда впервые влюбился, и номер этажа, где располагалась моя каморка. Все вместе, 8-902-680-16-85, вне всяких сомнений, было телефонным номером, и я без промедления набрал его. Быть может, мне ответит та самая знакомая женщина? Или хотя бы трехлетняя девочка? Но трубку поднял незнакомый мужик.

— Вот ведь какая странная штука. — сказал он. — Я знал, что ты позвонишь рано или поздно.

— Совершенно неожиданно я оказался на обочине жизни. — пожаловался я.

— Похоже на то. — ответил незнакомец, — Время течет только в одну сторону — вперед. Тебе пора сделать шаг. Чего там, раз — и шагнул. Меня зовут Джузеппе. Слушай, ничего если я заскочу к тебе сегодня вечером? Привезу полено чтобы ты вырезал из него человечка. Чего там, раз — и вырезал. Вот ведь какая странная штука.

КОНЕЦ 3 ЧАСТИ

Комментарии переводчика Кагалёнина:

1 Эскалатор в раскорякском метро.

2 Английская рок-группа, напоминающая поздний «Genghis Khan».

3 Русская джаз-группа, напоминающая лично мне ранний «Genghis Khan».

4 Раскорякский певец начала 60-х — конца 2000-х.

5 Вообще: попона или пончо. Здесь: одеяло.

6 Пончики.

7 Название раскорякского макдональдса.

8 Скоростной лифт.

9 Японская рок-группа, чем-то напоминающая «Pizzicato Five».

10 Мелкая разменная монета.

11 Разумеется, пиво.

Раскорякский язык очень красив и сложен. Алексаки Толстуки — единственный достойный писатель во всем мире. Сейчас мы работаем над переводом пятой части четвертого тома трилогии. Она будет издана в виде двухтомника. Работаем споро, с огоньком. Перевод будет закончен к осени какого-нибудь года. Вот ведь какая штука.

---