Леонид Каганов: дневник

Вернулся сегодня окончательно в Москву из поездок, слегка простудился в Питере, посему отдыхаю дома. В ближайшие дни сверстаю остатки фоток из Кореи, может напишу о прошедшем конвенте. А пока — о покушении ;)))

Признаков популярности писателя достаточно много, и к своим невеликим годам я, к своему глубочайшему изумлению, умудрился заполучить почти всё в изрядном количестве — публикации, поклонники, автографы, интервью, призы и награды. И вот позавчера я приобрел самый значимый символ популярности — спланированное покушение маньяка по творческим причинам. Братцы, вот ей богу не совру, до меня — только Джон Леннон!

Итак, рассказываю по порядку эту поистине ужасную и по-настоящему кровавую (три капли из царапинки на переносице) драму. Сразу скажу — имени я называть не буду, во-первых потому, что оно вам ничего не скажет, во вторых, потому, что оно не стоит такой рекламы, но главное — потому что не хочу нести никакой ответственности за его дальнейшую судьбу.

В первый же день конвента разные люди мне начали сообщать, что меня разыскивает некий человек чтобы взять интервью. В этом не было ничего удивительного, поскольку и без него целых трое журналистов при встрече сообщали мне, зевая, что-то вроде «слушай, Лео, я как-нибудь позже у тебя возьму интервью, окей?» — и пропадали. Я с сестрой, Бачило и Байкаловым шли к Байкалову в номер, беседуя о чем-то, когда появился странный человек, возбужденно размахивающий руками. Пристроившись следом, он пытался взять меня под локоть, и все объяснял, что на каком-то Овес-конкурсе 1996-1999 занял не последнее место в первой десятке, а поэтому, благодаря мне, вышел в литературу. Человек был очень пьян, формулировать свои мысли не мог и выглядел настолько неадекватным, что становилось понятно: сегодня вразумительной беседы не состоится. Что ж, нормальное дело на конвентах. Я его поздравил с местом в десятке, и мы ушли в номер Байкалова, заперев дверь. Человек постучался немного снаружи и ушел. Мы посмеялись, Бачило пошутил, что человек меня наверно до сих пор караулит, и мы, шутки ради, ушли все втроем гулять к морю не через дверь, а через балконные перила, благо они были совсем символическими. Человека в тот день я больше не встречал, хотя со всех сторон до меня доходили слухи, что некто продолжал меня разыскивать, а затем уехал, пообещав приехать еще. Приехал он снова (добираться до конвента из Питера — не один час на перекладных) в последний день и долго ошивался у входа в корпус. А у нас в это время шла церемония награждения. Наконец церемония закончилась, и все фантасты вывалили на воздух.

Выглядела сцена прямо как в кино: я стоял на ступеньках в толпе, давал автографы и радушно отзывался на просьбы сфотографироваться со мной на память. Тут надо конечно понимать, что я не то, чтобы какая-то суперзвезда, и автографы у меня просили за весь конвент всего два раза, а сфотографироваться просили и вовсе один раз, но просто так совпало. Тут-то человек снова возник и устремился ко мне с криками. Был он почти трезв, но вразумительности это ему не прибавило. Он снова назвал свое имя и несколько кличек, которые мне ни о чем не сказали. Он сообщил, что занял не последнее место в первой десятке на Овес-конкурсе. Он уверил, что всем обязан мне, и я его вывел в литературу. Я снова его поздравил и аккуратно спросил, что он, собственно, хочет-то? Все время, пока я подписывал книжку девушке Даше, человек грузил меня именами моих шапошных знакомых литературного горизонта и просил вспомнить, что они мне о нем рассказывали. Я объяснял, что с перечисляемыми людьми мы общаемся редко, о литературе говорим и того меньше, никто мне про него не рассказывал, а в чем, собственно, вопрос? Человек упрямо повторил, что он когда-то занял не последнее место в первой десятке на Овес-конкурсе... Я его снова с этим поздравил, и тут случилась разительная перемена. С криком «так вот на тебе!» человек достал кулаки и попытался меня ударить. Это ему не удалось, поскольку я его схватил за руки. Тогда он боднул меня головой, сделав на переносице крохотную царапинку, но тут подоспели окружающие и растащили нас в стороны. Я был очень удивлен и еще раз попытался выяснить, что ему, упырю, от меня надо-то? Но внятного ответа он по-прежнему дать не смог, лишь бормотал, что он «бросил всё и приехал в Питер», а теперь специально приехал из Питера под Сестрорецк «дать Каганову по морде». После чего, продолжая невразумительно бормотать, побрел через лес на Сестрорецк, и мы никогда не узнаем, чувствовал ли он в тот момент радость победы или горечь очередного фиаско...

Истинная картина происшедшего открылась мне позже, уже на банкете, со слов разных питерских знакомых, наслышанных краем уха о его судьбе.

В 1996-1999 году я с помощью друзей действительно организовал в сети Фидо пару литературных конкурсов. Это была чистой воды самодеятельность: символические призы изготовлялись своими силами, в качестве жюри был, кстати, совсем не я, а любые подписчики конференции, пожелавшие проголосовать, самих участников было несколько десятков, и всех их я конечно не помню. На каком-то из этих конкурсов человек занял упомянутое не последнее место в первой десятке, и это его так окрылило, и так сорвало ему крышу, что он бросил всё в своем маленьком городе и отправился в Питер — писать и издаваться. Впрочем, по его версии, в Питер настойчиво звал его именно я, и я же, якобы, обещал устроить его в Питере и издавать. Что, мягко говоря, совсем смешно, поскольку я живу вообще-то в Москве, а в девяностых годах и сам безуспешно мечтал издаться. Пожалуй, единственное, что я мог в те годы с ним сделать (хотя я этого, понятно, не помню) — хорошо отозваться о его рассказе и пожелать успехов... Не помню. Возможно. Однако в его внутреннем мире именно Леонид Каганов нарисовал ему радужные перспективы блестящей литературной карьеры, заставив бросить всё и устремиться в Питер на поиски судьбы. С тех пор вот уже много-много лет этот человек в Питере бедствует, голодает, работает чернорабочим, живет где попало, а уж про публикации и говорить не стоит. И все эти годы его обуревало лишь одно желание: встретить, наконец, того самого Леонида Каганова и дать по морде — за то, что так предательски обманул и так коварно изломал судьбу...

Друзья и братья! Молодые литераторы! Даже на заре своей карьеры будьте очень внимательны к своим словам, аккуратны и сдержанны! Встретив текст молодого автора — критикуйте его! Указывайте на недочеты и выискивайте ошибки! Ни в коем случае не желайте автору успехов! Не намекайте, что у него, возможно, большое будущее! Ни в коем случае не говорите «афтар жжот, пеши исчо»! Иначе на вашей совести тоже будут такие же вот сломанные судьбы, а маньяки будут неоднократно преодолевать дальние километры, замышляя вас подкараулить и отомстить... :)))

PS: На конвенте были Борис Стругацкий, Евгений Лукин, Святослав Логинов и другие настоящие звезды литературы, и мне крайне лестно, что маньяк замышлял покуситься именно на мою персону :))) С другой стороны радует, что я все-таки не Джон Леннон, и мои маньяки калибром не в пример пожиже. В общем — дай Бог каждому! :)))