Леонид Каганов: дневник

Пожалуй, это последний отрывок из миниповести «Майор Богдамир спасает деньги», который я смогу выложить в дневник. Все остальное уже имеет прямое отношение к сюжету, а потому к чтению отрывками совсем непригодно. Главное, что объем книги набран, теперь осталось лишь закончить сюжетные линии этой последней повести — пара сцен.

На всякий случай еще раз предупреждаю: это — черновик, публикуется только в личном дневнике сайта и только для своих — тех, кому это действительно интересно. Всем прочим читать эту гадость и глупость не советую, только зря потеряете время.

---

Центральный офис «Вселенского общества Зеленых» находился, разумеется, на Луне. Это было сделано для того, чтобы всегда находиться на виду жителей Земли, а любые манифестации экологов с флагами и транспарантами были видны всякую ночь почти невооруженным глазом.

Территория вокруг офисного купола и песчаная аллея, ведущая к парковочной площадке космодрома, были густо обсажены зелеными елками. Сперва здесь пытались посадить настоящие, но вскоре оказалось, что деревья в вакууме не растут. Пришлось расставить пластиковые.

-- Могу спорить, эти деревья собрали сюда при помощи частных пожертвований, — пробормотал Хома, шагая по аллее к куполу.

-- А спорим, нет! — мигом откликнулся Кеша с пингвиньим азартом.

-- Да.

-- Нет!

-- Я сказал: да.

-- Докажи!

-- Алгоритмично, Кеша! — Богдамир обвел рукой аллею, — Все елки разных моделей. Все довольно старые. И почти на каждой заметны обрывки мишуры.

Кеша не нашелся, что возразить, только раздосадованно зашипел. Кеша работал в уголовном розыске не так давно, и всякий раз поражался мастерству опытного Богдамира, использующего в умозаключениях свой хваленый алгоритмический метод.

 

Над входом в купол висел красочный плакат. «Долой курение!» — гласил лозунг, под которым был схематично нарисован табачный куст. Художник изобразил на кусте большие карие глаза, хранящие скорбь всего рода пасленовых, и печально открытый рот, из которого тянулось белое облачко с текстом: «Я хочу жить, а меня хотят скурить!» Всего этого Богдамир, разумеется, увидеть не мог. Как не мог он увидеть логотип на прозрачной двери: рука, держащая голубя.

Зато логотип прекрасно разглядел Кеша. С угрожающим клекотом он подпрыгнул и стремительно заковылял к двери с той быстротой, какую позволял пингвиний скафандр.

— Луна для пингввввиновввв! — шипел Кеша. — Голллуби!!! Убирррайтесь в свой Парррижжж!!!

К счастью, шипения не слышал никто кроме Богдамира, у которого с Кешей была прямая скафандровая связь.

Подскочив к двери, Кеша принялся оплевывать ее. Из этого тоже ничего не вышло, поскольку Кешу и логотип разделял прозрачный шлем скафандра. Вскоре подоспел Богдамир, схватил беснующегося Кешу под мышку и вошел в офис.

Здесь было пустынно, лишь в центре холла ворочался и вздыхал на своем постаменте громадный механический муляж. Светящаяся надпись на постаменте гласила: «Они убили меня ради своей шкуры». Богдамир сперва решил, что это Голубой кит или Рыба-собака, хотя тоненький мышиный хвостик и полное отсутствие глаз немного смущали. А вот Кеша, получивший когда-то прекрасное биологическое образование, без труда опознал вибрион холеры.

Тут распахнулась боковая дверь, и к гостям выкатился на своих двоих робот-секретарь — слегка взъерошенный и с нездоровыми зелеными огоньками в глазных линзах, какие бывают у роботов, пристрастившихся злоупотреблять оптоволокном.

— Добро пожаловаться! — бойко начал он. — Чтобы пожаловаться на неблагополучную экологическую обстановку, зайдите в кабинку номер один! Чтобы пожаловаться на экологическое преступление и оформить донос, зайдите в кабинку номер два! Чтобы пожаловаться по другому поводу, зайдите в кабинку номер три!

— Майор Хома Богдамир, уголовный розыск, — сухо представился Хома, но удостоверение доставать не стал — роботам показывать удостоверение было не принято. — Мне надо поговорить с директором. Он работает сегодня?

— Господин директор работает ежедневно двадцать четыре часа в сутки без выходных и отпусков, — сообщил робот с затаенной гордостью. — Но сейчас у него важный телеразговор. Он длится уже третий час и может затянуться надолго.

— Ничего, мы подождем.

— Пройдите в приемную. — Робот приглашающе махнул рукой.

Приемная оказалась декорирована шикарно — плакатами и транспарантами. В углу стояла банкетка из натурального пластика, а рядом журнальный столик, где лежала стопка помятых фототаблоидов, здоровенная книга в алом переплете, а рядом такая же, только совсем крошечная. Она напоминала брелок для ключей. Золотое тиснение на обложке оказалось неплохо различимо в инфракрасном, поэтому Хома прочел то же, что и Кеша. Надпись на большой книге гласила: «Красная книга: редкие и вымирающие животные и растения». На крохотной: «Красненькая книжечка: редкие и вымирающие бацилы и вирусы».

Дверь кабинета была плотно закрыта, но отчетливо доносились яростные крики. Ясно, что телеразговор в самом разгаре.

Кеша тем временем читал вслух сообщения на доске объявления и слегка похохатывал, хлопая себя крыльями по бокам:

«Наши достижения за минувший год: Указом Медузинского районного суда прекращена дачная застройка на планетах Малой Медузы.»

«Издан полный справочник комбинатов, продолжающих выращивать в неволе, а затем убивать живые растения для производства продуктов питания.»

«Они тоже имеют право жить!» — акция протеста против использования антибиотиков и обеззараживающих средств...»

А Богдамир прислушивался к шуму из-за двери. Оттуда все время доносился лишь один голос — высокий и истеричный:

-- Сами вы токсичная мерзость! — орал истеричный высокий голос. — Сами вы черная гадость! Это люди — гадость! В сотый раз повторяю: если до пятницы администрация Тюменского заповедника не даст разрешение на захоронение, то мы оформляем документы в Международный экологический суд!

Богдамир и Кеша переглянулись. Обладателю истеричного голоса, похоже, пытались возражать, но он не реагировал и продолжал свое:

-- Гадость?! — с отвращением произносил он. — Природа сама знает, что ей гадость, а что ей не гадость! Взял? Положь на место! Взял? Положь! Для чего-то же она там лежала миллионы лет? Думаете, просто так? Вернуть все как было, да! — Он на миг замер, прислушиваясь к невидимому собеседнику. — Ничего не знаю! Мы синтезировали три миллиона барелей. Цистерны уже летят с Урана, и мы просто ее выльем сверху на заповедник, если вы не дадите захоронить как положено: и под землей на разной глубине, и на поверхности в лужицах. Все, как было при Ломоносове! Я сказал! Точка! Если что — встретимся в суде.

В кабинете что-то брякнулось со всей силы и голос смолк. Зато начал раздаваться топот, словно по полу с размаху колотили утюгами. Хома решительно вскочил, постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, распахнул. За дверью колыхалась зеленая занавеска гиперполя. Богдамир с Кешей шагнули сквозь нее, и от неожиданности чуть не грохнулись на пол — гравитация в кабинете оказалась совсем не лунная, а даже намного больше земной.

Никакого видеотелефона не стояло. Только три двери, завешенные гиперполем — друзья вошли в зеленую, но была еще оранжевая и голубая.

Половину кабинета занимал гигантских размеров черный стол, а за ним — совсем уж невероятных масштабов черное кресло с высокой спинкой. Оно было бы велико даже Богдамиру с его ростом в два с половиной метра. Такое кресло, если верить известному психологу Ебожинскому, могло символизировать лишь необыкновенное самомнение владельца, тягу к власти, пустые хлопоты и казенный дом.

Но все объяснялось куда проще: директор оказался сам гораздо крупнее Богдамира.

Он был роботом.

И нервно шагал по кабинету взад-вперед на стальных копытах, возмущенно мотая огромной головой, напоминавшей бычью. Сзади пониже спины из него торчал длиннющий толстый кабель-хвост, он вился кольцами по всему кабинету и скрывался где-то за столом. Увидев вошедших, директор остановился и сверкнул глазными объективами.

-- Нет, ну вы видали такое?! — театрально взвизгнул он черным решетчатым динамиком в ротовой части головы. — Как воровать у природы нефть — так это мы умели, не морощились! А как настало время обратно покласть обратно — так фигушки?!

Хома и Кеша переглянулись.

-- Причем! — продолжал директор. — Причем от них же ничего не требуется!!! Мы сами все делаем! — Он снова возмущенно взмахнул клешнями и мотнул рогатой головой. — Мы сами ее синтезировали в полном объеме за счет госбюджета! Осталось — всего ничего! Вынь да положь! Но — нет! Не положь! Мы, видите ли, боимся запачкаться! Боимся грязи на территории нашего уникального Тюменского заповедника! Тьфу!

Он вдруг спохватился, смерил объективами Богдамира сверху донизу, и вдруг увидел Кешу. И тут же указал на него клешней:

-- Нет, нет! По этому вопросу не ко мне, и вообще не к нам! Летите в Бобруйский Зоопарк! Мы не принимаем животных! Что за манера носить бездомных зверей в наш офис? Даже слушать ничего не хочу!

Кеша от возмущения потерял дар речи. Ответил Хома.

-- Старший следователь Вселенского уголовного розыска майор Хома Богдамир. — отрекомендовался он. — А это мой напарник, младший лейтенант Ксенофонт Луи де Пиджеон. Он окончил Сорбонну, обладает вспыльчивым характером и званием чемпиона мира по рукопашному бою среди птиц, поэтому я искренне вам советую воздержаться от неполиткорректных высказываний.

Это было не совсем правдой: Сорбонну Кеша так и не закончил — не дотянул одного семестра до диплома. Но очень комплексовал по этому поводу, и Хома старался его лишний раз не травмировать.

-- Простите, — пробурчал директор. — Только покажите-ка удостоверение, гражданин начальник э-э-э... как вас там, Бог да — кто? Что за хамство — не показывать удостоверений роботам? А если бы у меня не был встроен лазерный сканер?

-- Но у вас же он встроен, — возразил Хома. Впрочем, лазерное удостоверение вынул и показал. Кеша хмуро поднял крыло и предъявил свое.

-- Садитесь, граждане начальники, — директор взмахнул клешней, указав на мягкие пластиковые стульчики, а сам взгромоздился в свое мега-кресло.

Кресло все-таки оказалось слегка больше, чем требовалось для его блестящего корпуса.

-- Астерий Килобакс, — с вызовом представился он, протягивая через стол огромную раздвоенную клешню, напоминавшую промышленные пассатижи. — Идеологический директор «Вселенского общества движения Зеленых». Также являюсь вице-спикером «Партии борьбы за права роботов» и почетным соучредителем движения «ЗЛО» — за легализацию оптоволокна. Кроме того, работаю правозащитником в нескольких организациях и политических партиях.

-- Как же вы всюду успеваете? — удивился Хома, пожав клешню. — Ваш секретарь сказал, что вы сидите здесь круглые сутки...

-- Сижу? Здесь? — саркастически переспросил робот и картинно обвел клешней кабинет. — Здесь, гражданин начальник, как вам известно, муниципальный тюремный изолятор на Плутоне! А это, как вам известно, — Он указал клешней на двери. — Всего лишь проброшены линки из удаленных приемных. Имею право бросать линки в любую точку Вселенной! А я здесь сижу, — Он завел клешню за спину, схватил в охапку несколько петель своего хвоста и с горечью подергал им: стало заметно, что стальной хвост накрепко приварен к чугунному карабину, вмурованному в стену. — Я здесь сижу под подписку о невыходе! Но вы все равно, — Астерий поднял громкость голоса втрое, со всей дури брякнул клешней по черному столу и поднялся из кресла во весь рост. — Вы все равно не сможете запретить мне заниматься общественной деятельностью! Нету такого в законе для роботов!

-- Нету, — подтвердил Богдамир.

-- Тогда какого черта вам здесь понадобилось в моей камере, граждане следователи? — снова завопил Астерий. — Опять начались эти бесконечные допросы? Что вам на этот раз рассказать?! Как я начинал карьеру уличным дворником? Швейцаром и начальником склада? Или как воевал на Меркурии, был ранен, а мне даже ордена не дали?! Или вы опять мне пытаетесь шить дело о прошлогодних беспорядках на Фобосе? Так у меня алиби! Я ни на секунду не переступал порога этого кабине...

Тут Кеша со всей силы долбанул клювом по столу — так, что во все стороны брызнула черная гранитная крошка. Астерий осекся.

-- Мы к вам как к руководителю «Общества Зеленых», нам нужна ваша консультация, — объяснил Богдамир.

В зрительных окулярах Астерия появился неподдельный живой огонек светодиодов, и все в его чугунном лице теперь выглядело более приветливо: и массивные рога над висками, и черная решетка динамика над подбородком, и отверстия носового анализатора, и дырка третьего глаза по центру лба. Или это не третий глаз? Богдамир не мог понять, зачем третий глаз роботу.

— Так бы сразу и говорили! — произнес Астерий, опустился за стол и сложил клешни перед собой. — А то пугать: следователь, следователь... Итак, чем могу быть любезен?

Богдамир кашлянул и перешел к делу: достал из кармана флэшку проектора и спроецировал голограмму.

-- Вам знакомо судно? — спросил он.

-- Не припоминаю, — ответил Астерий, вглядываясь в изображение и со скрежетом почесывая стальной клешней чугунный подбородок. — Вы учтите: десяток лет назад на Меркурии я полностью потерял память, и если это было раньше...

-- Это инкассаторский крейсер, — объяснил Богдамир. — Месяц назад он был зафрахтован «Обществом Зеленых» для вывоза радиоактивных отходов.

-- Так! — оживился Астерий. — Позвольте-ка... Конечно, акция «Нашим внукам — чистое Солнце!». Сначала мы провели серию митингов против сброса ядерных отходов на Солнце, а затем устроили показательный вывоз нескольких контейнеров за пределы Солнечной системы. Для этого пришлось зафрахтовать бронированный грузовик в каком-то банке, где именно — не помню, этим занимались мои заместители. Если надо, сейчас поднимем архивы и накладные...

Астерий схватил со стола толстый шланг с массивным набалдашником, напоминавший мундштук архаического кальяна. Но Хома его остановил взмахом руки.

-- Детали пока не важны. Почему вы зафрахтовали не штатный грузовик не для вывоза отходов, а инкассаторский? — Богдамир в упор посмотрел на Астерия.

-- А вы головой подумали? — Астерий склонил на бок рогатую бычью голову. — Это публичная акция! Представьте на минуту: грузовик, обвязанный лентами, цветами, обклеенный транспарантами и детскими рисунками, торжественно стартует с Земли за пределы нашей звездной системы, унося в трюме двадцать — или тридцать, не помню сейчас — килограмм ядерной гадости! Его провожают дети, взрослые и журналисты! Все, кому не безразлична судьба Солнца! И что? Инкассаторский грузовик: а — защищенный, б — радиационно чистый, в — красивый. Вы считаете, надо было взять обычную старую развалину из карьеров на Уране? Автоматический грузовичок из тонкой жестянки, весь грязный и светящийся, вусмерть облученный? Загрузить его на Уране ядерной отравой, привезти его на Землю, в центр, в парк Большого Каньона? Где дети, матери? Да? Так по-вашему? Да вы преступник!!! — взвизгнул Астерий. — Я, между прочим, много лет возглавлял гарнизон роботов Меркурия! И я, в отличие от вас, прекрасно знаю, что такое техника безопасности при обращении с радиацией, плазмой и антиплазмой!

-- Зачем вообще понадобилось вести отходы на Землю? — перебил Хома.

-- А как же вы себе представляете акцию? — возмутился Астерий. — Кто бы заметил наш грузовик, если бы он стартовал с Урана? Да их там каждый день сотни стартуют с такими же отходами! Зато после нашей кампании сброс ядерных отходов на Солнце прекратился! Благодаря нам и депутату Гробаку теперь ядерные отходы увозят в сторону Ковша малой Медведицы! Вот так мы и работаем! Работаем, не покладая рук!

Неожиданно раздался преливчатый звонок. Астерий проворно схватил мундштук на шланге и с таким хрустом вонзил его в дырку посреди лба, что оттуда посыпались синие искры.

-- Астерий Килобакс у аппарата! — важно произнес он. — По какому вопросу? С такими вопросами — на сайт! Даблью-даблью-даблью, ллео аhа ру, слэш, на. Как слышится, так и пишется, латиницей. Что? Слэш — палка такая косая.

Он выдернул шланг изо лба, снова выбросив струйку синих искр и устремил глазные линзы на Богдамира.

-- Ничего без меня не могут! Так, о чем мы говорили?

-- О том, — напомнил Хома, — что вы арендовали инкассаторский броневик для вывоза отходов. Вы его мыли от ядерных отходов, прежде, чем вернуть обратно?

-- Это зачем? — удивился Астерий. — Отходы были неплохо запакованы. Впрочем, мы же не скрывали, что фрахтуем броневик именно для вывоза ядерных отходов. В банке ответили, что в трюме броневика возят только деньги из банка в банк, они все равно грязные, и всякий раз их приходится отмывать заново.

-- Кто пилотировал броневик? — подал голос Кеша.

-- Что? — переспросил Астерий и растерянно обернулся, словно только что заметив Кешу.

-- Я спрашшшиваю: кто пилотировал броневик?

-- Во время нашей акции? — удивился Астерий. — Разумеется, инкассаторы. Никто другой не сможет пилотировать их крейсер при всем желании! И управление специфическое, и вооружение на борту. Нужны навыки. Да и допуск нужен специальный!

Кеша удивленно взглянул на Богдамира.

-- Да, — подтвердил Богдамир задумчиво. — Это так.

-- Кто зззаходил внутрь броневика? — продолжал Кеша.

-- Разумеется, никто, — ответил Астерий. — Броневик прибыл опечатанным с Урана. На Уране его грузили атомные роботы.

-- Кто разгружжжал броневик с отходами?

-- Атомные роботы в Ковше малой Медведицы.

-- Короче, — подытожил Богдамир, эффектно вынимая из-за пазухи бланк протокола и лазерное перо, — вы готовы подписаться, что никто, кроме атомщиков, не вступал на борт броневика?

-- Клянусь чем угодно, — уверенно кивнул Астерий и поставил подпись.

-- Дача ложных показаний может закончиться для вас тюрьмой, — традиционно предупредил Богдамир.

-- Я и так в тюрьме, — хмыкнул Астерий. — За дачу верных показаний досрочное освобождение не предусмотрено?

Богдамир промолчал.

-- А почччему вы не спрашшшиваете, что случилось? — Кеша с подозрением щелкнул клювом.

-- Не мое дело, — с грохотом пожал стальными плечами Астерий. — А что-то случилось?

-- Случилось, — сурово ответил Богдамир. — Броневик пропал. Инкассаторы убиты. Исчезли деньги. Триста миллиардов бумажных долларов.

Астерий долго молчал.

-- Бумажных? — переспросил он.

-- Бумажных.

-- Бумажных — это очень плохо. «Общество Зеленых» давно предупреждает, — со значением произнес Астерий, — что человечеству следует прекратить использовать бумажные деньги.

-- Понятно, что были б деньги электронные, такого бы не произошло, — вздохнул Богдамир.

-- Я сейчас не об этом, — возразил Астерий. — Вы знаете, что для изготовления купюр все еще используется бумага из генетически модифицированного хлопка? Во-первых, это издевательство над телами убитых растений... Безнаказанное!

-- Хм... — сказал Богдамир.

— Во-вторых, любое вмешательство в природный генофонд оскорбительно для Господа Бога! А, значит, и оскорбляет всех верующих! Да! И меня особенно! Я между прочим, верующий пятого разряда, и дважды в месяц пою в нашем тюремном хорале караоке-молебны!

-- Хм... — презрительно щелкнул клювом Кеша, который всегда был атеистом в летний сезон года.

-- Заявляю как внештатный правозащитник Комитета авторских прав природы, — продолжал вещать Астерий, — хочешь создавать свой генофонд, так создавай, никто не в силах тебе помешать, к сожалению. Но брать без спросу чужие разработки? Ковырять их и переделывать под свои нужды?! — Астерий поднялся из кресла, обводя кабинет горящим взглядом ярко-красных светодиодов, и гневно повысил громкость вдвое: — Да если бы Господь Бог хоть раз появился в нашем мире и предъявил иск по авторским правам, то все, кто хоть раз в жизни использовал переделанные без разрешения генетические коды Господа нашего — вы бы все тут сели по тюрьмам! Поголовно!

-- Хм... — сказал Хома Богдамир, и они переглянулись с Кешей.

— Ну и, последнее, третье, — продолжил Астерий, опускаясь в кресло. — Генетически-модифицированный хлопок еще до конца не изучен. Никто не знает, как эти доллары могут аукнуться на потомстве наших внуков!

-- Вздоррр! — не выдержал Кеша, — Доллары делают из генетически-модифицированного хлопка с конца двадцатого века! Гораздо больше ссста лет!

-- И что это доказывает? — Астерий картинно всплеснул клешнями. — И кто сегодня может знать наверняка, к чему это в итоге приведет? Кто-нибудь смог доказать, что генетически-модифицированные доллары абсолютно безопасны для людей, животных и роботов? Кто даст гарантию, что они не мутируют дальше? Что они не заразят своей пагубной мутацией окружающие предметы, превращая окружающие растения, животных и людей в доллары? А? Что такое сто лет? Вы дадите гарантию, что они останутся безопасными следующие сто лет? Двести? Триста? Тысячу? Миллион? — Астерий замер, картинно воздев клешни-пассатижи вверх и подняв рогатую голову, будто смотрел в небеса, а не в потолок своей камеры.

Наступила тишина, и Кеша уже возмущенно распахнул клюв, но в этот момент снова зазвенел телефон Астерия. Он с дребезгом воткнул шланг в лобовой разъем и долго слушал молча, склонив рогатую голову.

-- Благодарю, — кратко произнес он и выдернул разъем, в который раз высыпав на стол горсть синих искр — видно, разъем не на шутку разболтался от ежедневного использования.

Секунду Астерий глядел вперед остановившимся взглядом, затем ожил.

-- Ну вот, пожалуйста! — торжествующе воскликнул он. — Вот! Очевидец сообщил: утечка вируса в районе Сириуса! Заражение пространства космической чумкой! Двое уже скончались на месте! Он своими глазами видел два трупа в космосе! А власти — скрывают и отмалчиваются, вместо того, чтоб бить тревогу!

-- Косссмическая чумка?! — презрительно фыркнул Кеша. — Это еще чччто?

-- Понятия не имею, я не биолог! — гордо отрезал Астерий и вновь схватился за разъем, давая понять, что разговор окончен.

-- Нет и не было такой болеззни! — не унимался Кеша.

-- Теперь будет, — веско пообещал Астерий, с треском вонзил разъем в лоб и заорал: — Алло! Соедините с приемной президента! Это директор «Общества Зеленых» по вопросу эпидемии! Что? Куда? Хамло!!! EC F3 E4 E8 EB E8 F9 E5 20 E7 E0 EB F3 EF EE E3 EB E0 E7 EE E5 20 F8 EE E1 20 F2 E5 20 F5 F3 E9 20 ED E0 20 EF FF F2 EA E5 20 E2 FB F0 EE F1 20 EA E0 EA 20 F1 F1 E0 F2 FC 20 F2 E0 EA 20 F0 E0 E7 F3 E2 E0 F2 FC F1 FF !!!

Он вынул изо лба разъем и с отвращением посмотрел на него. Затем поднял взгляд глазных объективов и с таким же отвращением поглядел на Богдамира с Кешей:

-- Больше я вам не смогу уделить ни минуты. Сами видите, сколько дел навалилось! — И он снова вогнал в лоб разъем.

Богдамир поднялся, взял Кешу под мышку и вышел.

-- Ссссовсем ссс ума посссходили, — возмущался Кеша, пока они спускались на первый этаж. — То атипичная диарея... то вакуумный грипп... то зубное бешенство... Больных никто не видел, но зато воплей в новостях... Теперь космическая чумка какая-то!

-- Фанатики, — пожал плечами Богдамир.

Навстречу выскочил знакомый робот-секретарь и увязался следом. В руке он держал электронную копилку для кредиток.

-- Уже уходите? — картинно удивлялся он, вытягивая вперед копилку. — Подождите, у нас так не уходят. Сейчас у нас проходит акция: сбор пожертвований на лечение океанических рыб-инвалидов, больных гидроцефалией...

Хома молча застегнул скафандр и ускорил шаг, не выпуская Кешу из рук. Робот семенил следом. Копилку он спрятал, зато теперь в его руке появился бланк:

-- Мы собираем подписи, — стрекотал он. — Пустыня Сахара — уникальный природный заповедник, последний нетронутый человеком уголок живой природы! Здесь живет более трех видов насекомых! Более одного вида ядовитых змей! Более четырнадцати пород уникальных микробов! Прекратим насильственную мелиорацию Сахары и застройку жилыми кварталами!

Кеша попытался что-то сказать, но Богдамир ловко застегнул его скафандр и шагнул прочь из офиса, крепко сжимая пингвина под мышкой.

Он был уверен, что программа робота действует только в вестибюле, но робот выскочил следом. Судя по всему, он собрался провожать их через аллею до самой парковки — бежал следом и верещал на селекторной частоте скафандров:

-- Мы приглашаем вас и вашего пернатого друга посетить цикл лекций! Первая лекция бесплатна, остальные — за свободное пожертвование. Размер пожертвования — восемнадцать кредитных единиц. Тема лекций: «О вреде генетически модифицированных людей»...

Это он произнес зря. Хома от неожиданности слегка ослабил хватку, и Кеше удалось вырваться. Поэтому закончить робот не успел.

Известно каждому ребенку, что пингвин в космическом скафандре — самое неповоротливое существо во Вселенной. Анекдоты не лгут — это действительно так. Но ведь это был не обычный пингвин, а Кеша, обладавший прекрасно тренированным телом. Он носил скафандр боевой модели, да и легкая лунная гравитация тоже играла ему на руку. Взбешенный Кеша в прыжке нанес удар левой с разворота.

Хома к тому моменту успел лишь обернуться, поэтому все, что он успел заметить — две рифленые подошвы робота-секретаря, стремительно улетающего вперед головой по направлению к офису.

Робот врезался в стену сбоку от входа, и она рухнула. Во все стороны брызнули куски пластика и гранита. Треснул и разлетелся стеклянный логотип на двери с изображением ладони, держащей голубя. Из недр разбитого вестибюля выкатился огромный муляж холерного вибриона и, подпрыгивая, покатился прочь, мотая тоненьким хвостиком и оставляя за собой широкую просеку поваленных елок.

Если бы вакуум умел передавать звук, то он бы сейчас наполнился грохотом, скрежетом, звоном разбитого стекла, стонами робота-секретаря, яростным шипением воздуха, выходящего из развороченного вестибюля и громогласным воем аварийных сирен разгерметизации — их до сих пор делают звуковыми по никому не понятной традиции.

Кеша сам не ожидал такого эффекта: страшна в рукопашном низкая лунная гравитация! Богдамир опомнился первым.

-- DF E9 F6 E5 EC F3 E4 E8 EB EE! — выругался он на Кешу, схватил его, и в два прыжка достиг катера.

Подняв облако желтой луной пыли, катер рванул с места и скрылся за поворотом орбиты.

---