Леонид Каганов: дневник

Посмотрел вчера отечественный фильм под названием... да, какая, впрочем, разница? Они последнее время все одинаковые. Не имеет смысла всерьез обсуждать этот набор фотожаб, местами забавный, местами пошлейший. Однако он является отличной схемой всех болезней, которыми болен российский кинематограф уже долгие годы, и никак не может выздороветь.

Болезнь 1: Водка.

Водка, точнее употребление ее до свинского состояния. В России это считается смешно. Напился водки, упал, язык заплетается — очень смешно и симпатично. Отечественный кинематограф болен водкой долгие десятилетия. Еще в «Карнавальной ночи» все смеялись над напившимся лектором, а уж «Ирония судьбы» и вовсе доказала, что водка до сопливых пузырей — краса и гордость нашего кино, надежда и опора любой комедии.

Почему-то совсем не так в зарубежном кинематографе, где пьяный человек — традиционный символ горя, депрессии и одиночества. Зато у нас — не-е-е-е...

Шутки про пьянку у нас — первая и главная тема любого творчества. Любая юная команда КВН начинает свой путь с шуток про пьянку. Каждый начинающий юморист первым делом сочиняет в своей жизни дюжину шуток про пьяных. Это — базис.

В последнее время к водке прибавилась травка. В российском кино стало модным раскурить в кадре умело свернутый косяк и понимающе подмигнуть зрителю: мол, в кинозале все свои, ментов нет, мы ж друг друга понимаем... Шутки про укуренных набирают обороты. Вы думаете, они потеснят шутки про водку? Нет, не потеснят, догонят и встанут рядом. И шуток станет вдвое больше.

Болезнь 2: Пародии.

Пародия завелась в кино от сырости и нищеты. Вообще пародия во все времена была юмором второго сорта. Пародия — это духовное нищебродство. Смешить публику пародиями — это примерно как конструировать кипятильник из куска провода и лезвия бритвы. Придумать смешную идею и смешных персонажей, которые попадают в смешные ситуации («все думают, что он разведчик, а он просто...») — это требует мозга. А вот покривляться, изображая известного певца, переодеться в героя модного блокбастера или подражать голосу известного политика — это простой и надежный способ рассмешить публику. Второй после пукнуть.

Пародия — развлечение шутов в адрес господ. Чтобы пародировать, надо задрать голову вверх и расписаться в низкопоставленности. Бомжа не пародируют — бомжа изображают. Пародируют звезд, политиков, олигархов, кумиров.

Эстрадник, пародирующий киногероя, слесарь, передразнивающий эстрадника, ТВ-скетч, пародирующий кинофильм, — все это нормальная субординация. Но когда кино пародирует кино, — это ужасно.

В последнее время в российском кино стало очень модным «пародировать». Среди продюсеров существует поверье: если покрутить камеру вокруг ноги, пародируя «Матрицу», то это принесет много бабла. Ну «Матрица» же принесла бабла создателям, а мы спародируем — и тоже нам насыпется. Моська гавкнет на слона.

Пародия — всегда пережевывание старого. В пародии всегда есть что-то убогое, вроде провинциального одноэтажного вокзала города Зажопинска, выстроенного в подражание Исаакиевскому собору.

Болезнь 3: Шансон.

Шансон — это образ жизни. Если по-простому — блатняк. У нас страна-шансон. Разве есть еще одно государство, где у каждого гражданина хоть кто-то из дедушек сидел при старом режиме? Разве есть еще одна страна, где ежегодно столько народа проводит в тюрьмах по уголовке? Разве есть другая страна, где в каждом автомобиле играет радиостанция с любимыми песнями зэков? Эстетика зэков, понятия зэков, юмор зэков — это все наша культура-шансон. Большего мы не заслуживаем. Лагерные байки — вот наше искусство.

Шансон проник всюду. У нас было радио-шансон, потом мы получили телевидение-шансон с бесконечными сериалами про ментов, кидал и общак. И конечно же наше молодое кино — это все сплошь кино-шансон. Да у нас, в общем, и политика — тоже шансон. В том смысле, что бабло на кино обычно выделяют те инвесторы, которые и сами в прошлом бизнесмены-шансон. Это не значит, что инвестор вмешивается в творческий кинопроцесс. Но он же высказывает мнение? Соответственно, мы имеем кино-шансон.

Никто не спорит, тема авантюристов — вообще излюбленная тема мирового приключенческого кино. Но почему-то в западных киношедеврах мы видим иностранных жуликов и гангстеров, а у нас... У нас как ни изображай гангстера — все равно почему-то получается быкующий блатной. Объяснить это нельзя.

Шансон популярен. Две трети всех наших новых блокбастеров — кино про блатные разборки быков.

Болезнь 4: Актерский непрофессионализм.

Да, у нас нет актеров-звезд. А те, что понаросли — не чета старым. Но откуда же им взяться, звездам? Актеру нужно подняться, развить в себе талант упорным трудом. Раньше для этого актеры играли в театрах три спектакля в день, а потом иногда снимались в кино. Так и называлось: актер театра и кино. Сейчас театр никому не нужен, зато есть телевидение и корпоративный чёс. Система простая: ты никто, пока не попал в обойму лиц, которые торгуют хлебальниками в ящике. Но если попал в ящик и зацепился, — весь мир твой. Есть талант, нет таланта, двести появлений в ящике — и ты всенародный кумир по-любому. Теперь можно чесать бабло. Корпоративные праздники, высокопоставленные юбилеи, частные вечера — приди, пощелкай час своим знаменитым хлебальником, получи гору аплодисментов от пьяных рыл в заблеванных галстуках и десять штук грина на карман. Жизнь удалась.

И пусть даже ты актер с великим талантом, где и как у тебя найдется время этот талант развить? На съемках сериала по семь серий в день? Тамадой на свадьбе дочери директора «Рос-нефть-жесть-никель-прома»? Да и зачем тебе развивать свое актерское мастерство, когда тебя и так зовут экспертом в каждое телешоу, и отбоя от ролей нет, и каждая дворняжка при встрече подает лапу и просит черкнуть прямо на ней автограф? Народную славу, оказалось, можно без особых трудов скачать, как реферат из интернета.

Болезнь 5: Неумение работать с деньгами.

В российском кино уже появились деньги, и так они всех удивили, что никто пока не знает, как с ними обращаться. Деньги рассматривают на просвет, трогают пальцем, цокают языком и не знают, что с ними положено делать. Пытались спрашивать у американцев — те только загадочно улыбаются. Что делать с бюджетом фильма? Фиг поймешь. То ли запирать в сейф и выдавать по рублю в неделю, то ли швырять направо и налево. В таких сомнениях всегда побеждает компромисс: когда надо, деньги заперты в сейфе, когда не надо — бросаются охапками с балкона.

В результате мы смотрим фильмы, склеенные из дешевого картона и дорогущей компьютерной графики. Ну или наоборот: из дешевой компьютерной графики и дорогущего импортного картона.

Компьютерная графика в России — особая стать. Она делается не для фильма, а для того, чтобы показывать на презентациях инвесторам и хором удивляться: «Оба-на, как мы, оказывается, можем!» Удивляются и инвесторы, и те, кто графику делал. Нелепость применения компьютерной графики в российском кино потрясает даже олимпийских чемпионов по забиванию гвоздей микроскопами. Пусть актеры весь фильм бегают в костюмах, сшитых уборщицей из старых простыней, зато у нас есть в фильме 3 секунды блестяще отрендеренной блохи с подковами! Нахер она нам понадобилась, в фильме? Пофиг. Сделали и вписали в сценарий в последний момент. Ни у кого больше нет в фильме трех секунд такой блохи!

Болезнь 6: Реклама.

О, это шикарная болезнь! У каждого российского фильма есть коммерческий продюсер. Коммерческий продюсер отечественного пошиба пришел в кинобизнес, разумеется, с богатым опытом — торговал наружкой и размещал баннеры в глянец. Поэтому он воспринимает пространство кадра будущей киноленты как сдающуюся на 82 минуты рекламную площадку. Для него это дело чести! Уложить рекламодателями всю поверхность экрана на все 82 минуты — задача о раскрое, сокобан и тетрис! Коммерческий продюсер живет в своем кожаном кабинете на другом конце города, ездит на переговоры и в бани с девками, и никогда не пересекается со съемочной группой. Когда задача решена и пазл сложен аккуратными папками подписанных договоров, когда уже проданы даже самые сливки со сливок, и даже ведра, в которых сливки переливались, ушли с аукциона, продюсер по просьбе партнеров идет выяснить, как движется фильм. И выясняет, что фильм готов сорваться в постпродакшн. Попутно коммерческий продюсер с изумлением узнает, что у фильма существует еще какой-то сценарий и какие-то актеры, которые нагло пытаются засветить на рекламной поверхности экрана свои морды — совершенно не заплатив за это! Кто им позволил?

Начинается скандал, в котором тоже побеждает компромисс. Половина обиженных партнеров расползается, увозя свои машинные масла, бигуди, элитные матрасы и прочие несбывшиеся мечты сменить сценарную историю на историю своего продукта. А оставшиеся втискиваются в фильм со всеми своими логотипами, от чего фильм выглядит на экране как порносайт с анимированными баннерами.

Болезнь 7: Авторское кино.

Это отдельное заболевание, которое не относится ко всем вышеперечисленным, как не относится рахит к ожирению. Оно протекает лишь у некоторой части кинопродукции, зато в тяжелой и запущенной форме.

Слово «авторское» в русском языке является синонимом слову «говно». Так уж повелось, и это давно не секрет. Авторская песня — говно-песня. Авторская медицина — шарлатанство неучей. Авторские украшения — корявый самопал, вызванный из небытия шилом и паяльником. Авторская методика — вопиющий непрофессионализм. Авторское кино — кошмар юродивых. Определение авторского кино простое: его делают те, у кого не нашлось денег на съемку, для тех, у кого не найдется денег на билет.

Смысл авторского кино заключается в том, чтобы снять самоделку, но сделать вид, будто так специально задумывалось. Дрожащая любительская камера, неумело выбранные планы, ужасный звук (то не разобрать слов, то бьет по ушам музыка), срывающиеся от волнения голоса людей, приглашенных сыграть в киноактеров...

Первым человеком, кто стал профессионально снимать авторское кино, был, конечно, Тарковский. Это был гений, которому удалось убедить окружающих, что отсутствие сценария и монтажа, вечно трясущийся объектив, серые кучи говна и мусора в каждом кадре — все это не брак, а высокое искусство. Миф о том, что гений Тарковского признан во всем мире на Западе, тоже принадлежит, по-видимому, Тарковскому, потому что на Западе про такого никто не слышал, кроме фестивалей андерграундных студенческих фильмов 70-хх. Примерно как отечественный миф, будто Россия — самая читающая в мире страна. Сами придумали, сами довольны.

Призрак Тарковского с косой все еще стоит за левым плечом российского кино, заставляя снимать тревожные помойки дрожащей камерой (чем хуже камера — тем лучше, желательно использовать черно-белую или неисправную), а потом показывать эти бессюжетные этюды на кинофестивалях авторского кино.

Вот, в принципе, все основные особенности национальной киноиндустрии. Мы не будем показывать пальцами и произносить названия фильмов, но вы же их все узнали, верно? Как думаете, в ближайшие 40 лет у нас появится хорошее кино? Кстати, в названии того фильма, который меня угораздило вчера посмотреть, не было ни слова "особенности", ни слова "национальной". Так что не надо грязи.