Леонид Каганов: дневник

Вчера умер Jay Way. Когда-то его звали Даниил Хрулев, но он считал, что это недостаточно выражает индивидуальность, и долгие годы представлялся всем и подписывал свои тексты как Jay Way, пока не сменил паспорт по-настоящему, взяв двойное имя и фамилию Джей Даниил Песня. Именно так: Джей Даниил Песня. «Вот ведь человек умел жить как хотел, завидую...» — сказала о нем общая знакомая Джейн.

Умер он внезапно, неожиданно — острая язва, перитонит, срочная операция, тяжелый выход из наркоза, несколько дней в реанимации на искусственном дыхании... Когда-то мы болтали о жизни, и Джей вдруг неожиданно серьезно сказал, что больше сорока лет жить не планирует... Это шокировало, но я тогда решил, что он шутит. Мы учились 15 лет назад в Горном институте, но на разных факультетах. Удивительно, но я даже не помню, где именно мы познакомились — то ли в редакции студенческой газеты «Горняцкая смена», куда Джей тоже писал статьи, то ли на собраниях автостопщиков в доме Антона Кротова, а может и где-то еще, например в ФИДО. Казалось, мы были знакомы всегда. Джей был везде, и познакомиться мы могли где угодно. Внешностью Джей обладал нестандартной: маленького роста, с искривленной спиной и заметным горбом (заметным, впрочем, только в первую минуту знакомства, пока личность не заслоняла внешнего впечатления). При этом он был красив, и одевался с чувством стиля. Как я узнал уже после его смерти, горб не был врожденным. Джей родился с болезнью сердца, не оставлявшей шансов, и в три года ему сделали операцию. Сердце-то удалось спасти, а вот нервы роста случайно повредили, и половина грудной клетки навсегда отказалась расти — один шанс на тысячу. Подобная катастрофа смогла бы поломать судьбу и психику любого из нас, но только не таков был великий Джей! Он обладал удивительным умом, был талантлив буквально во всем, за что ни брался, интересовался всем на свете. Он учился, работал, хипповал, путешествовал автостопом, увлекался компьютерами, техникой, программированием, профессионально создавал сайты (у него была своя студия дизайна), писал замечательные стихи и рассказы, его любили друзья и обожали женщины.

Но главное — он был удивительно добрым человеком, веселым и жизнерадостным, всегда готовым прийти на помощь. Это сложно описать, но настолько чистых людей практически не встретишь: зависть, хвастовство, злорадство, злоба, предательство — похоже, Джей вообще не знал таких понятий, словно был не из нашего мира. Впрочем, мир Джея был действительно необычен — его окружали необычные люди, предметы и события. Дом Джея, как замок волшебника, всегда был наполнен самыми загадочными предметами и устройствами, часть которых он где-то находил, а остальное создавал сам. На столе у него можно было увидеть все, что угодно — от египетской пирамиды, собранной из шариков от сломанных мышей, до книг по магии. Именно Джей подарил когда-то мне на свадьбу зоотехническое разборное кольцо, какие вставляют в нос быкам. Где он брал такие штуки — загадка. Руки у него были золотыми, а фантазия неисчерпаемой. Когда холодной зимой 90-х в его доме напрочь отключили отопление, Джей спасался тем, что раздобыл решетчатый радиатор от холодильника, подсоединил его одной трубкой к крану горячей воды, другую вывел в слив, а сзади поставил вентилятор. В другой раз, случайно зайдя к Джею, я увидел посреди комнаты диковинную конструкцию из мощных конденсаторов, парафина, какой-то электроники и антенн, между которыми бились огромные синие искры длиной в ладонь. Джей спокойно объяснил, что собрал эту штуку в свободное время, чтобы произвести кое-какие эксперименты с разрядами. Какие — осталось загадкой.

В последние годы мы мало общались — у каждого свои дела, своя жизнь, изредка переписывались — мол, надо бы встретиться, ну конечно надо... Теперь оказалось, что последний раз мы виделись в 2003 году, когда Джей приезжал ко мне на день рождения со своей женой милой Светой и собачкой. Поскольку удивлять было свойством Джея, удивили они и собачкой. На собачку никто внимания поначалу не обратил — ну милая маленькая лохматая дворняжка, и все. Потом я с удивлением заметил, что собачка чем-то так мила, что мне ее даже хочется погладить, хотя обычно особенных чувств к малознакомым собакам не испытываю. Затем мы заметили, что собачка ведет себя с удивительным достоинством и тактом, а вовсе не как обычная собака, попавшая в шумную компанию на природу — не бегает, не лает, не путается под ногами, не лезет в чужие тарелки и ведро с шашлыком, не попрошайничает. Потом выяснилось, что собачка мгновенно выполняет любые команды Светы, проделывает цирковые фокусы, безжалостно атакует палку... Оказалось, Светка — профессиональный кинолог, а беспородная собачка к ней попала случайно, когда она осталась без собаки, необходимой для работы (ездить и показывать хозяевам приемы дрессировки на своей собаке). И вот она дала ей воспитание. У милой дворняжки, между прочим, второе место в соревнованиях Москвы по боевой службе, обучена по команде атаковать пах, горло, знает приемы работы против человека с ножом... Хотя никогда она этого делать не будет, даже по первой команде (лишь когда увидит настоящую угрозу и получит команду повторно, тогда не станет раздумывать). Я сейчас вспоминаю это потому, что таким вообще было все, что окружало Джея, таким был мир вокруг него: и он сам, и его жена, и домашние питомцы — доброта плюс уникальные таланты плюс удивительная скромность.

До сих пор не могу поверить, что это произошло. Все, кто знал Джея и хочет попрощаться, могут найти информацию о похоронах (29 ноября) в блоге Светы gold-moon. Свой блог Джей вел достаточно редко, по-моему основной аккаунт у него, как и у Светы, был где-то в другом месте — для своих. Но некоторые тексты хочется помнить и цитировать:

Одни хранят время под столом, в большой коробке, как сухие лепестки или опилки для морских свинок. И когда им нужно, то, не глядя, черпают горстями: кучка для друга, горсть на работу, охапка — посидеть на веранде с любимой книжкой. Конечно, пока выгребаешь лепестки времени из коробки, часть просыпается между пальцев, но они так приятно пахнут, шорох падающего времени ласкает слух. И какая разница, сколько осталось лепестков, если пальцы не касаются дна?

Другие хранят время в запертом сундуке, как тяжелые золотые монеты или драгоценные камни. Строго отмеряют тяжеловесные кругляши и меняют их только на достойные вещи: кошель — на выведение потомства, туго набитая мошна — на обустройство гнезда, традиционная монетка — в чью-то протянутую ладонь. А когда сундук показывает дно, то весь капитал оказывается, вложен в дело.

А у некоторых время хранится в шкафчике, в мерной бутыли толстого стекла с притертой пробкой. Они частенько стоят с полной пипеткой летучей радужной жидкости в раздумьях: капельку на «достичь», «узнать», «увидеть» или «отдохнуть»? Вдруг не хватит на самое важное? А жидкость из бутыли постепенно улетучивается, даже если не тратить ни капли, оставляя на стенках бурый, печальный осадок воспоминаний.

Jay Way 6:02 16 сентября 2006 г.
http://algid.livejournal.com/73774.html