Леонид Каганов: дневник

Не видим здесь вины его — таков вердикт суда.
Мы просто взяли не того — бывает иногда.
Зачем тебя, любезный мой, мы держим под замком?
Судья сказал: иди домой! И стукнул молотком.

Так искренне судья сказал, так честно, горячо,
что, размахнувшись на весь зал, вдруг вывихнул плечо.
И ощутил ущерб и злость. И дернул локтем зря.
И молоток упал на кость руки секретаря.

Тот испытал душевный шок, и травму, и испуг.
И завопил как только мог, с уходом в ультразвук.
Один охранник, слыша мат, вбежал поспешно в зал,
страдая, вскинул автомат и люстру расстрелял.

Упала люстра с потолка, разбила флаг и герб,
и повредила пол слегка, и вызвала ущерб.
Второй бежал из зала прочь и повредил мозоль.
Что не давало спать всю ночь и причинило боль.

А третий обосрал штаны, испытывая страх.
Что стало шоком для жены, копавшейся в штанах.
Четвертый носом выбил дверь и повредил мениск.
И подсудимому теперь предъявлен новый иск.

На восемнадцать лет тюрьмы и миллионов сто.
Теперь хоть точно знаем мы, за что его, за что:
за страх судей, за боль охран, за оскверненный зал,
за миллион душевных ран, за то, что громко ржал.