Леонид Каганов: дневник

Первый шанс посетить Чернобыль у меня был в 2005 году, когда на киевском конвенте фантастов туда организовывалась экскурсия. Тогда я отказался: мысль бродить как турист с фотоаппаратом по месту большой трагедии мне почему-то показалась кощунственной. А в этом году руководство станции пригласило группу блогеров в тур, который в принципе доступен каждому туристу (ссылки будут внизу), но плюс некоторые нюансы, которые обычным туристам не показывают. Я поехал и не пожалел: Чернобыльская Зона оказалась вовсе не кладбищем, а интереснейшим местом, где вовсю кипит жизнь и работа. Сегодня я расскажу о самой станции. Ходит молва, будто место здесь всегда считалось «ведьминским». Пожалуй только эта версия объясняет, почему Чернобыльскую АЭС неудачи преследовали с рождения. В СССР, в частности на Украине, немало других станций, и там все нормально. До сих пор кое-где работают старые реакторы той же модели РБМК-1000 — например на Смоленской АЭС. Персонал Чернобыльской станции тоже были вполне грамотные атомщики. Однако, первая авария с небольшим выбросом состоялась в 1982 году. Затем грянуло печально известное 26 апреля 1986 года, когда четвертый энергоблок прекратил свое существование, а из загруженных 180 тонн ядерного топлива по самым радикальным оценкам до 50 тонн испарилось в атмосферу Земли, а 70 тонн вылетело на землю вокруг. Но и на этом неприятности не закончились. Уже через месяц, 23 мая состоялся новый пожар. Через пять лет в 1991 году — снова пожар. Последняя неприятность случилась зимой 2013 года — обрушилась кровля одного из машзалов под давлением снега.

Вы спросите, что ещё случилось 2595 дней назад в 2008? Ничего особенного, просто строительная компания «Новарка» вышла на площадку и начала с нуля отсчет своей безопасной работы :) Что касается аварий, атомные аварии, в том числе и с выбросом, бывали в самых разных странах, вот в этой книжке собрана статистика. Но Чернобыльская катастрофа стала крупнейшей. Сразу скажу: ответ на вопрос «кто виноват?» лично меня интересует в самую последнюю очередь — это банально, пошло, об этом написаны тысячи противоречивых статей, но сегодня, спустя 29 лет, когда практически все персонажи истории в могиле, это вообще неэтичный вопрос. В принципе, виноваты все. Виноваты атомщики, которые уже знали и делали доклады о нестабильности реакторов этого типа, но не настояли на переоборудовании. Виноваты те в руководстве, кто планировал дурацкий эксперимент. Виноваты региональные диспетчеры, дававшие указания. И виновато руководство станции, когда нарушили нормативы дважды: когда не прошли «йодную яму» (не дали реактору отстояться пару дней перед повторным пуском), и когда нарушили норму по минимальному числу останавливающих стержней. Лично я из всех причин аварии самой убедительной считаю административную: за пару лет до трагедии всю советскую отрасль АЭС забрали у атомщиков и перевели в подчинение Минэнерго. Казалось бы, пустяк. Но там, где изначально царила научная курчатовская дисциплина, появились энергетики, привыкшие работать на уровне «Михалыч, гони мазут, котельная стынет!» Соответственно — потекли другие кадры, распоряжения, эксперименты, гонки за перевыполнением плана к праздникам... С атомом так работать нельзя, это было роковой административной ошибкой. После Чернобыля отрасль немедленно забрали у энергетиков и больше их к реакторам не подпускали никогда.

О самой аварии тоже было написано, сказано и снято фильмов немало, а еще больше появится материалов через год на 30-летнюю годовщину. Но кто где стоял, кто что сказал, что чего нажимал и что происходило в каждую из секунд — так ли это нам сегодня важно? Все техногенные аварии мира одинаковы, как в песенке

остроумного Саши Левина. Чернобыль отличался тем, что на станции до последнего никто не мог поверить, что реактора больше нет — все предыдущие учебники по атомной энергетике говорили, что такого произойти не может. Для тех, кто не в курсе, пару слов о том, что такое реактор. Фактически это самовар — в котел загружены дрова (урановые ТВЭЛ), которые «горят» (ядерная реакция), нагреваясь до 200-400 градусов и нагревая воду, которая превращается в пар и крутит турбины. Топливные стержни вставляются и вынимаются сверху, через крышку. Крышка реактора РБМК-1000 выглядит так (я сфоткал аналогичную на Смоленской АЭС):

В реакторе пошла неуправляемая цепная реакция, температура стала критической и произошел взрыв: эта самая крышка весом в тысячи тонн взлетела вверх, крышу зала вынесло напрочь в буквальном смысле, крышка перевернулась в воздухе и рухнула обратно, встав ребром (спасибо, что не рядом со зданием!). Само здание устояло, но без крыши. А внутри всё порвало и все стены перекосило. На станции существует макет высокой точности, созданный художником Вадимом Тупчим для тренировки ликвидаторов. Здесь хорошо видно, что и где произошло на 4-м энергоблоке (всего на станции реакторов работало четыре, и еще два планировалось достроить):

В тот момент, когда крышка взлетела в воздух, цепная реакция закончилась, и начался ад. В атмосферу полетели химические элементы той части таблицы Менделеева, что на Земле никогда не существовали, а если существовали, то распались в первую же сотню тысяч лет. Один человек погиб сразу — его завалило в зале взрывом, ему стоит в коридорах памятник:

Начался пожар на крыше. Его бросились тушить работники станции и пожарные. Практически все они умерли в ближайшие недели — реактор фонил так, и испарения от него шли такие, что все они получили дозы, несовместимые с жизнью. Сегодня самое грязное место Чернобыльской Зоны после реакторного отсека — это подвал больницы заброшенного городка Припять, где свалены куртки, каски и подшлемники, которые пожарные сняли с себя, вернувшись. Даже сегодня, спустя 29 лет, войти в этот подвал без средств защиты нельзя. Но тогда было и с дозиметрами неважно, и с пониманием масштабов. Понимали одно: если пожар перекинется на соседний блок 3 и рванет реактор и там, масштаб катастрофы увеличится даже не вдвое, а многократно. Тушить пожар водой была неудачная идея — в реакторе было под 2000 градусов, вода тут же превращалась в пар и уходила в атмосферу, унося частицы ядерного топлива. Станция продолжала работать — реакторы невозможно остановить. Продолжали работать и атомщики. Первому погибшему под завалом стоит памятник, а сколько их погибло после, включая бабушек-вахтерш, сейчас трудно сказать точно — в медицинских карточках окрестных больниц редко писали радиационное поражение в качестве причины смерти. Однако все понимали: работу надо продолжать во что бы то ни стало. Эта работа продолжается по сей день, и будет продолжаться еще лет пятьдесят, как минимум. За прошедшие годы станция была отмыта до блеска, залита бетоном, вся загрязненная почва вокруг нее срезана и захоронена. Сегодня во многих местах станции радиационный фон вообще не отличается от московского:

Прибывающие на станцию проходят СИЧ — спектрометрию излучения человека. Кресло измеряет то, что излучает твой организм. В зависимости от результатов тебя могут не допустить до работы или посещения. Разумеется, у приезжих блогеров, которые не питались радиоактивными изотопами, излучения ниже пороговых, не обнаруживаются вовсе:

Переодевание до трусов — еще один обязательный элемент посещения глубин любой атомной станции, особенно Чернобыльской:

Кастелянша выдает нижнее белье, верхнее белье, носки (мои любимые — белые, смоленские), мы надеваем белую обувь.

Местные «золотые коридоры» считаются достопримечательностью. Почему-то большинство коридоров внутри Чернобыльской станции отделаны анодированным алюминием:

Наш первый объект для посещения БЩУ-2 — пункт управления вторым энергоблоком. Реакторы остальных блоков, в том числе и второго, уже несколько лет заглушены. В принципе, они могли работать и дальше, продолжая приносить энергию и деньги. Но Европа настояла, чтобы их вывести из эксплуатации, обещав взамен дать денег на постройку новой станции в другом месте. С деньгами как-то волшебным образом не сложилось — не дали. А реакторы заглушили. Правильно это или нет — вопрос дискуссионный. С одной стороны, от этих реакторов опасности ожидать было бы глупо. С другой стороны, учитывая непрекращающийся аварийный бэкграунд станции, Европу понять можно — случись что снова, облако пойдет на них. Удивительно другое: реактор заглушен, а люди продолжают дежурить и нести вахту по всем правилам. Зачем?! Оказывается, вывод станции из эксплуатации — это очень долгое дело, 50 лет. Остывает масло, отстаиваются стержни, за всем этим необходим неусыпный контроль.

Фон на БЩУ-2 в принципе в норме: 0.66 микрозиверта. К слову, для измерения радиации напридумана куча систем: зиверты, рентгены, кюри, бэры, беккерели, рады, греи, даже кулоны. Зиверты — система чуть более новая не очень привычная, сами атомщики предпочитают считать в старых добрых микрорентгенах, да и мне так понятнее. Если переводить в микрорентгены совсем грубо — отбрасываем от 0.66 точку, умножая на 100, и получаем 66 микрорентген в час (погрешность радиометра все равно чуть больше, чем подобный перевод из зивертов в рентгены). Фон 66 микрорентген — это примерно в 4 раза больше, чем естественный, но в 4 раза меньше, чем во время полета на самолете. Персонал станции не набирает даже своей допустимой годовой нормы.

На мониторе отображается радиационная обстановка в разных частях станции. Обстановка, как видите, везде разная.

В зале висят иконки. Для опасных объектов это естественно: в тех местах, где человек чувствует, что материя не полностью контролирует события, он склонен искать помощи у нематериального мира. Иконки, между тем, по-своему интересны:

Я заинтересовался и на досуге выяснил. Справа мы видим Образ пресвятой Богородицы «Призри на Смирение» — известная икона Введенского храма в Киеве. Считается, что 1 августа 1993 года с ней произошло чудо — сама икона потемнела, а на стекле, которым она была закрыта, отпечатался серебристый образ, отныне ее репродукцию изображают двойной. Надеюсь, это химическое чудо никак не было связано с последствиями Чернобыльской аварии. Слева — копия официальной иконы атомщиков «Чернобыльский Спас» — она была создана современным иконописцем в 2003 году с благословления Митрополита Киевского Владимира. Предлагаю посмотреть поближе: сверху Богородица, Иисус и Архангел Михаил с мечом. Снизу знаменитое пророчество из откровений Иоанна о конце света — тот абзац, где с неба падает звезда по имени Полынь и портит воду, отчего треть людей земли умирает. Поскольку полынь на украинском называется «чернобыльник», пророчество связывают с чернобыльской аварией. В любом случае, это считается единственная икона, где рядом со святыми изображены простые современники — ликвидаторы аварии, пожарные, врачи, атомщики. Ну а нам пришло время двигаться дальше — вглубь станции, под Саркофаг, в зловещий блок номер 4, на пульт управления БЩУ-4. Здесь после пожаров царит темнота и запустение.

Техника рассыпалась, пульты и индикаторы в руинах. Можно заметить следы копоти и розовые потеки — радиоактивную пыль осаждали сахарным сиропом, он ее неплохо связывает:

Всё покрыто копотью и радиоактивной пылью:

Развороченные шкафы с электроникой. «Та самая бутылка, из-за которой всё началось» — шутит Юра.

А эти ящики на БЩУ-4 — новое оборудование «интегрированная автоматизированная система контроля». Они контролируют помещение:

Фон здесь 200-1300 микрорентген в час. Одна минута здесь примерно равна 1-6 минутам в самолете, жить можно. А вот загрязненность частицами сильная — несколько сотен частиц в минуту на квадратный сантиметр. Дышать тут без респиратора нельзя.

Впрочем, это не самое грязное место — есть площадка с мусором, испачканным в копоти рокового пожара, и там фон достигает 1800 микрорентген. Но это ерунда: я, признаться, ожидал гораздо, гораздо большего.

Машинный зал 3-го энергоблока тоже разобран. Вот так выглядит его нижний ярус (справа для сравнения аналогичный зал Смоленской АЭС):

На выходе из блока — обязательный контроль рук, ног и одежды. Это не последняя рамка на пути — не только станцию, но и саму Зону покинуть без рамки нельзя. Контрольные рамки мы проходили много раз в день, даже в столовую без рамки нет входа. Главная опасность — частицы радиоактивной пыли, потому что пронизывающее излучение приходит и уходит, не оставляя особого вреда, а частица, попавшая в организм, — вечный светоч в груди. На рамках действуют нормы: порог тревоги для загрязнений кожи — свыше 50 частиц на см² в минуту, порог для одежды — свыше 100 частиц на см² в минуту. Крышечку от фотоаппарата дозиметрист у меня забрал конечно же просто так, куража ради, чтоб блогеры осознали серьезность объекта: переносной спецприбор показывал на крышечке не более 30-40 частиц в минуту, а рамки, разумеется, и вообще не реагировали.

А что делать, если ты все-таки серьезно испачкался? Радиоактивная пыль — это тоже просто пыль. Рекомендуется для начала помыть руки прохладной водой с мылом. Атомщики всегда моют руки холодной водой: теплая вода расширяет поры, и «горячие частицы» (термин, обозначающий радиоактивную пыль) вместо того, чтобы легко смыться, могут надолго забиться в кожу. А еще про атомщиков ходит анекдот: мол, единственные люди, которые в туалете моют руки дважды — и до, и после. Ну а еще конечно от всех излучений, как мы знаем, спасает кактус :)

Реактор снаружи с близлежащих точек светит от 5 до 9 тыс микрорентген в час, чем дальше — тем меньше:

Работа на станции кипит по плану: с 2007 года здесь общими силами (Европа, США, Япония, Россия) строится новая арка, которая накроет объект:

Это самая большая в мире арка. Когда она будет достроена (года через полтора-два), она подъедет на рельсах к реактору и закроет его. Крыша арки — тоже сложнейшее сооружение: оно предназначено для навешивания внутри самого разного оборудования, кроме того, арка закроет реактор герметично, а внутри у нее создается пониженное давление — чтобы в случае чего утечка шла внутрь, а не в атмосферу.

Арка необходима, чтобы под ее защитой перейти к следующему этапу работ: начать разбирать нынешнюю крышу блока и его внутренности. Конечная цель — разобрать всё, аккуратно переработать и захоронить. Чтобы не было бесконтрольных участков, вяло теплящихся реакций (внутри блока есть места, где всё ещё держится температура 30 градусов) и риска утечек в грунтовые воды. Для этого рядом со станцией запускаются два завода по переработке и захоронению ядерных отходов.

Строительство арки ведут французы, американцы, голландцы, турки — куча субподрядчиков и фирм. По площадке ходит дозиметрист и контролирует обстановку. Но, оказывается, не радиация самая большая опасность для строителей. Есть вещи и пострашнее:

Спасибо Виталию Медведю и другим организаторам с ЧАЭС за эту увлекательную поездку. Интересные ссылки:
http://chnpp.gov.ua/ru/ — сайт чернобыльской АЭС
http://chnpp.gov.ua/ru/chnpp-visiting — как можно посетить чернобыльскую АЭС
http://chnpp.gov.ua/ru/project-nsc-construction/nsc-construction-site-online — онлайн трансляция строительства арки на ЧАЭС с вебкамер.
http://pripyat.com — прекрасный проект о Чернобыльской Зоне и Припяти (Александр Сирота и другие ребята, я о них еще расскажу отдельно).
Продолжение следует.