Леонид Каганов: дневник

Мы потеряли друга, Шурика Карпова, удивительного, талантливого человека. Нам вернули Свету, его жену. Мы ходили на митинг, мы держали плакаты «Карпов — мы с тобой! Светка — держись!», мы надеялись на благополучный исход. Исход вышел благополучный. К сожалению, не для Саши. Два дня мы обзванивали все больницы, объезжали морги — об этом на сайте www.beliy.ru

В форумах интернета и даже в прессе не утихают возмущенные крики в адрес действий спецназа — как такое могло случиться, почему столько жертв? Я не знаю, как такое могло случиться, но если кого-то обвинять, то уж никак не спецназ, а скорее тех, чья работа начиналась после спецназа — тех, кто координировал медиков и снабжал их медикаментами, антидотами и инструкциями. Но и их нельзя обвинять — вряд-ли кто-нибудь мог предположить в полной мере именно эту угрозу, когда главной угрозой был полный взрыв здания и расстрел заложников. Сейчас много умников выдвигают теории как надо было действовать чтобы уберечь жизни. Да, можно было не бояться взрыва, колоть антидот заложникам еще в зале, а потом срывать одежду, раскладывать тела перед зданием на улице и лечить нужными средствами прямо там — где и холод и кислород. Да, можно было при атаке снизить концентрацию газа. А можно было и вообще не продавать билетов на день захвата, отменить мюзикл, а в здании поставить засаду — для всего этого нужно было совсем-совсем немножко: быть Богом и знать заранее.

В дни захвата у всех было подавленное состояние. Вечером перед штурмом я сидел и думал — вот я писатель, бля, фантаст, бля. Во всех своих книгах я сочинял красивые сказки о таинственных могущественных спецподразделениях, у который фантастическая техника и подготовка, которые могут в принципе сделать все, если понадобится. И вот наступил момент, когда это понадобились в реальной жизни — и где они, могучие специалисты? Сказки развеялись как дым, столкнувшись с реальностью? Но наутро был штурм. Да, мы потеряли людей, близких людей. Но я все равно считаю, что российские профессионалы сделали все, что могли, и даже немного сверх того. Мне больно, но мне не стыдно жить в этой стране, я горжусь ее силой.

То, что жертвой террористов стал именно спектакль, мюзикл, кажется глубоко символичным. Ведь все мы помним чеховский закон спектакля — если на стене висит ружье, в последнем акте оно должно выстрелить. Наши спецслужбы сделали невозможное — гигантское ружье, две тонны взрывчатки, весь спекталь провисело на стене, но в последнем действии так и не выстрелило.

Я скептически фильтрую заявления прессы. Мне смутно верится в то, что предводитель террористов во время штурма пил коньяк, а женщины-смертницы кололись наркотиками, причем одновременно от них исходил запах спиртного — я невооруженым глазом вижу все противоречия и прекрасно понимаю с какой целью они сделаны: чтобы лишний раз объявить террористов вне Корана. И охотно прощаю эту маленькую ложь на благо людей. Не удивлюсь, если окажется, что и взрывчатки на самом деле было не две тонны, а гораздо меньше. Но одной пятидесятикилограммовой бомбы в центре замкнутого помещения, которую показали по ТВ, уже запросто хватило бы уничтожить всех.

Странно и дико слышать длинные и аргументированные рассуждения о том, что «заложников убили действия спецназа». Логичнее, если бы подобные высказывания оканчивались словами: «А вы еще обвиняете террористов! Что террористы — это же их работа, они просто, рискуя жизнями, выполняли свой долг...»

Пусть меня обвинят в пособничестве тоталитаризму, но прессу надо давить. Жестко давить. Никто не снабжал террористов такой полной информацией и никто так не мешал работать спецслужбам как пресса. Возможно именно поэтому погиб наш друг Шурик Карпов? Возможно спецслужбы и не смогли заранее в полной мере подготовить медицинскую помощь, опасаясь именно того, что слухи о готовящейся атаке таким-то видом газа в тот же момент могут просочиться в горячих новостях каналов ТВ или на волнах «Эхо Москвы»? Я всегда был за свободу слова, но сейчас говорю — прессу надо давить. И я за то, чтобы, когда в стране случается ЧП, на все каналы садилось по тупому толстому майору, который бы фильтровал все, что идет в эфир: интервью с плачущей матерью заложницы мы пустим, а кадры с расположением спецназа и упоминание о противогазах не пустим. Я даже предлагаю ввести в уголовный кодекс статью «преступный пиар» наравне со статьей «преступная халатность».

Есть такая информация, распространять которую нельзя, чтобы она не помогла будущим террористам. Я сам очень любопытный и болтливый человек, я сам в своих книгах много фантазировал на тему действий и логики спецназа, я сам профессионально занимался психофармакологией. Мне безумно интересно как именно и в какой последовательности действовал спецназ, какие технические средства и что за газ был применен, как следовало спасать пострадавших... Но я засуну свое любопытство вместе со своими соображениями и своими догадками в задницу. И никогда и нигде об этом не стану размышлять вслух, потому что это — помощь будущим террористам. И если я буду расспрашивать вас о подробностях операции, а у вас случайно будет ответ на мой вопрос — говорите, что вы об этом не в курсе и посылайте меня на хуй. Потому что я призываю всех, кто что-то видел, всех, кто что-то понял, всех, кому что-то поведал приятель со слов соседа — заткнитесь. Потому что это не конец фильма, и завтра новые террористы, напившись информацией, просочившейся с помощью ваших рассказов в дружеских компаниях и обсуждений в форумах, нападут на вас и ваших близких. Это выглядит паранойей, но пока террор — повседневная реальность, это не паранойя, а мера.

Со времен штурма зимнего в 1917 году мы все играем в кухарок, которые должны управлять государством. Мы все дети тоталитарной страны, нам с детства внушали, что на трибунах съездов сидят доярки и сварщики, а гениальные открытия совершают талантливые самородки из деревни. Может быть в 1917 году этот пиар был необходим чтобы подхлестнуть самосознание неграмотных масс и заставить их учиться и работать. Но сегодня понятно и ежу — крановщик не может управлять государством, а генерал спецвойск не должен заниматься сваркой. Но мы так и остались страной советов — советчиков у нас гораздо больше чем крановщиков и политиков. И хотя мы ругаем полуграмотных дилетантов в бизнесе, в политике, в медицине, но когда заходит речь о важных вопросах, каждая кухарка готова давать советы, тем более задним числом. Каждый сварщик ненавидит, когда рядом останавливаются прохожие и наперебой указывают, как правильнее варить канализационный люк. Но зато каждый сварщик прекрасно знает, что бы он делал на месте президента и командующего ФСБ, и готов часами рассуждать об этом. И даже те, кто поначалу соглашается, что вопрос сложен и непонятно что надо делать — когда дело сделано, они охотно спорят о том, что надо было делать.

Что еще можно сказать? Только повторить — это победа. Мы потеряли дорогих нам людей, но иного выхода не было. Зато мы знаем, что наши друзья при штурме погибли в борьбе с врагами — а не были унизительно расстреляны или унизительно взорваны. Сейчас страшно представить что было бы, если бы мирные переговоры тянулись месяцами, терористы диктовали унизительные условия, людей бы отпускали по одному, но избивали и расстреливали десятками, от дикой антисанитарии начались бы болезни и эпидемии, и в итоге ружье, висящее на стене, было бы все равно приведено в действие. Еще страшнее, если бы спецназу не удалось взять здание под контроль, и взрывчатка была бы взорвана. Вот тогда мы бы всей страной дружно ругали импотенцию власти и слабость спецотделов. Почему мы это делаем сейчас — мне не ясно. Быть может, в этом тоже кто-то заинтересован и кто-то пытается сейчас на этом сделать имидж и продвинуть свою политическую программу? Вот первая заповедь честного человека:

НЕ СОТВОРИ СЕБЕ ПИАРА
НЕ ИЗ ГРЯЗИ, НЕ ИЗ СКЛОКИ, НЕ ИЗ ЧУЖОЙ БЕДЫ