Леонид Каганов: дневник

Для апрельского номера журнала «Идея Икс» я писал статью «История собаки в русском космизме от Федорова до Фидо» (upd: ссылка почему-то перестала открываться). Ниже привожу авторский вариант статьи. Прошу любить и жаловать, это плод моей двухлетней работы с крупнейшими историческими архивами Москвы, Петербурга и Калуги:

История собаки в русском космизме от Федорова до Фидо

История в умах поколений похожа на древнюю тускнеющую икону, в которой каждый следующий реставратор пытается аккуратно обвести краской черты, которые ему кажутся самыми главными, яркими и значимыми. Неудивительно, что уже через несколько поколений лик на иконе окажется совсем иным, чем был изначально.

Примерно то же происходит с нашей памятью о космонавтике. Лик на этой иконе сегодня — это лик Гагарина. Если спросить современного школьника, как так случилось, что послевоенная аграрная страна, находящаяся в голоде и разрухе, не имея никаких особенных технологий, смогла первой отправить в космос человека, внятного ответа мы не получим. Впрочем, школьник-отличник расскажет, что в космос полетел Гагарин, а приказ ему дал президент Хрущев. Родители отличника-медалиста смогут, наморщив лбы, добавить, что ракету для Гагарина построил конструктор Королев, а до Гагарина в космос летали собаки Белка и Стрелка. А вот на вопрос, кем был в этой истории Циолковский и почему город Калуга называется колыбелью космонавтики, наш современник уже не в силах ответить.

Ничуть не принижая подвиг Гагарина, мы все же не должны забывать, что он был лишь солдатом-летчиком, который по указу правительственного пальца в назначенный день залез в ракету и пристегнул ремни. Современники Гагарина прекрасно понимали, что палец мог указать на любого другого испытателя. Но вот без провинциального школьного учителя Циолковского полет в космос был невозможен.

Как это ни странно, главные открытия и достижения происходят не в секретных лабораториях, а в умах. Этот ум может быть никем — библиотекарем, дачником, деревенским учителем. Он может вести неспешные беседы с гостями за самоваром на уездной веранде, листать пыльные страницы старых книг в тиши сельской библиотеки, греть ноги у печурки и поглаживать любимую собаку, но именно это в итоге приведет к небывалому рывку в науке. Такова история всех открытий: неграмотный крестьянин Левенгук построил микроскоп и открыл микробов, садовник-яблочник Ньютон — законы физики, старый учитель Коперник — законы движения небесных тел.

Такова и история русского космизма — философского движения мысли небывалой силы. Ничего подобного не было ни в одной другой стране мира! И именно в этом ответ, почему в космос первой вышла Россия. Однако, не будем забегать вперед, тем более, что речь у нас пойдет о собаках.

У истоков космонавтики действительно стоял Гагарин. Однако это был не Юрий Гагарин, а родившийся в 1829 году Николай Федоров — внебрачный сын князя Павла Ивановича Гагарина, взявший фамилию крестного отца. Толстой, Достоевский, все мыслители и ученые называли его русским Сократом. Федоров был преподавателем истории и географии в уездных школах, затем стал библиотекарем. Тем не менее, это был выдающийся философ, который первым выдвинул идею о необходимости полетов в космос, и смог убедить в этом всех своих современников и молодых учеников, в числе которых был Циолковский. О жизни Федорова известно почти все, кроме одного года, когда он пропал неизвестно куда, а вернулся с собакой по кличке Кайлаша, и сразу приступил к написанию своих основных трудов. Об этой собаке сохранилась лишь запись в дневнике Циолковского: «Добродушная сука каурой масти, что Николай Николаевич привез из Шамбалы, давече щенилась четверьмя. Мучимый недостатком средств, он (Федоров — прим. ред.) сговорился о продаже щенков живодеру Ване, который клялся являть о них заботу. Но я упросил отдать мне одного. И ныне, когда смотрю на Галку, всякий раз поминаю Николая Николаевича.» Поскольку Федоров был человеком удивительной доброты, кажется совершенно невероятным, чтобы он сдал щенков живодеру. Как считает академик Бесстужев-Лада, «живодером Ваней» Циолковский иронично назвал великого физиолога Ивана Павлова, который, как известно, вел свои опыты на собаках. Эту смелую гипотезу подтверждает и поздняя запись в дневнике Циолковского 1904 года: «А живодер-то наш Ванька получил Нобелевскую, душевно рад!»

Однако нас интересует лишь Галка — щенок, переданный Федоровым Циолковскому. Если Федоров был просто философом космизма, то его лучший ученик сельский учитель математики Циолковский был философом-технологом. Именно он первым предложил использовать для выхода за пределы Земли реактивную силу и вывел то самое уравнение реактивного движения («формула Циолковского»), которое легло в основу ракетостроения и было затем использовано Королевым. Как и Федоров, Циолковский не был работником науки — все свои открытия он делал в тиши уездного дома в Калуге в окружении семьи и любимой собаки Галки.

Галка прожила на удивление долго и принесла много щенков, их получили не только простые жители Калуги, но и, скажем, Д.И.Менделеев. В последний раз Галка ощенилась всего одним щенком, его получил в подарок один из учеников Циолковского — Александр Чижевский.

Чижевского можно с трудом назвать продолжателем дела Федорова и Циолковского — в русском космизме он выглядел своего рода отступником-чернокнижником. Его теории были мало связаны с космонавтикой и мало связаны с наукой. То, чем он занимался, называется научным оккультизмом — он ввел бредовый термин «космическая погода», исследовал «связь солнечной активности с революционным движением», и в итоге был репрессирован и сослан в Казахстан. Здесь он, кстати, построил свою знаменитую «люстру Чижевского» — ионизатор воздуха, в целебную силу которого верил до самой смерти (а умер сравнительно рано). Но в нашей истории он интересен тем, что ему удалось через год перевезти в ссылку в Казахстан свою любимую собаку Ионку.

Продолжение мы встречаем в мемуарах Игоря Денежкина — лейтенанта отряда военных строителей, которые строили «Полигон номер 5" — объект, который ныне весь мир знает как Байконур. Что, любопытно, на казахском «бай» — пес, а «байконур» — буквально «собачий домик». Вот что пишет в своем дневнике Денежкин: «Нельзя гвоздя оставить без присмотра, местные растаскивают моментально. Просил Ухтомцева (видимо, кто-то из начальства — прим. ред.) прислать сторожевых псин, тщетно. Местные собаки гадливы, трусливы и криволапы, для охраны негодны. Проездом в городе взял семерых щенков суки Ионки родом из Калуги. Вез в корзине по жаре, отпаивал верблюжьим молоком — все выдержали, крепкая масть. Они пока малы, но через год будет хорошая свора: Кудрявка, Дезик, Цыган, Лиса, Белка, Стрелка и Молния.» Заметим, имени Чижевского лейтенант в дневнике аккуратно не упоминает — ведь в те времена собака от политического ссыльного считалась таким же врагом народа. Взять «неблагонадежных» щенков для охраны объекта государственной важности было немыслимым преступлением. Исследователи до сих пор не знают, в каких отношениях состояли Денежкин и Чижевский и как познакомились, но в Казахстане не могло быть другой собаки Ионки из Калуги. Интересны и имена щенков, данных Денежкиным: если вспомнить, что Кудрявка была позже переименована в Лайку, то все остальные имена нам знакомы — это имена первых собак-космонавтов.

Здесь надо сказать, что космический полет — термин достаточно условный, потому что трудно сказать, где кончается стратосфера и начинается, собственно, космос: это вопрос километража. Первые полеты были стратосферными — отрабатывались технологии запуска. Собаки летали по несколько раз каждая, у Дезика и Лисы не раскрылся парашют, а вот Цыган оба раза благополучно вернулся. Кудрявка (Лайка) отправлялась уже не в стратосферный, а в первый космический полет, но как смертница: возвращать космонавтов на землю тогда еще не умели. Тем не менее, предполагалось, что Лайка проживет в полете хотя бы неделю, но из-за ошибки в конструкции кабины, которую было поздно исправлять, Лайка прожила всего три часа и погибла от перегрева. Это была первая собака, полет которой рассекретили в прессе. А первыми вернувшимися стали Белка и Стрелка.

Самая трагическая судьба оказалась у Молнии. Считается, что из-за большого веса Молнию ни разу не взяли в кабину, поэтому она лишь охраняла территорию. Но по свидетельствам других современников, Молнию не брали в полеты из-за гордого нрава и диссидентских выходок. Не считая разодранных генеральских штанов (позже это повторил Цыган) и вытья во время парадов, Молния отличилась еще рядом экстремистских выходок. Последняя ее шутка оказалась трагичной: как вспомнили потом на допросе часовые, на рассвете 26 октября 1960 года Молнию видели поднявшей заднюю лапу над стартовым блоком боевой межконтинентальной ракеты Р-16. Часовые, не разбирающиеся в электронике, не придали этому значения, хотя о проникновении собаки за загородку обязаны были сообщить. В тот же день на торжественных испытаниях ракета взорвалась на старте, унеся жизни 26 человек, в том числе маршала Неделина. Через несколько дней Молния была расстреляна караулом: следствие было уверено, что мочилась она на стартовый блок специально — в знак протеста против тоталитарного режима. Возможно, так оно и было, хотя, как пишет академик Бесстужев-Лада, вряд ли Молния представляла себе возможные последствия.

Итак, в живых остались лишь Цыган и Белка со Стрелкой. Цыгана взял себе председатель Госкомиссии академик Благонравов — до конца своих дней Цыган прожил в доме академика, вел себя строго, и однажды тяпнул за лампас пришедшего в гости генерала. По воспоминаниям домашних, пнуть собаку в ответ генералу не дали — все-таки собака-космонавт.

Белка и Стрелка стали всенародными любимцами: остаток жизни они прожили в Институте космоса, их возили по стране показывать пионерам. Ученых же особенно интересовал вопрос о влиянии космоса на потомство. Опасения не подтвердились: Стрелка дважды приносила здоровых щенят, хотя Белка оставалась бездетной. Щенков Стрелки мечтал получить каждый, но все было строго: каждый щенок стоял на учете. Лишь один из них — Пушок — был по личному распоряжению Никиты Хрущева подарен Жаклин — супруге президента США Джона Кеннеди. Лишь спустя много лет стало известно, что Пушок не добрался до Жаклин: параноидальные работники ЦРУ взяли собаку в карантин и замучали до смерти, пытаясь найти жучков, установленных, якобы, КГБ. Они поплатились за это карьерой, а многие жизнью, но Пушка было не вернуть. Как знать, возможно судьба Кеннеди сложилась бы иначе?

В виварии института космических исследований прошла жизнь Белки, Стрелки и пятерых щенков Стрелки. Неизвестно, сколько пользы России смогли бы принести эти собаки, наследники русского космизма, но уже после смерти Стрелки в брежневскую эпоху СССР согласился на просьбу американцев и продал им троих щенков. Двое других пропали годом раньше без вести: в последний раз их видели входящими в зал, где тренировались корейские космонавты, и есть основания считать, что их давно нет в живых.

Итак, последние щенки династии были проданы за рубеж. Сторонники теорий космизма считают этот момент началом развала СССР, концом эры технического прорыва России и разбазариванием интеллектуального потенциала.

О дальнейшей жизни собак в США нам известно довольно мало, тем более, что они сразу дали многочисленное потомство, что сразу благотворно сказалось на экономике США. Известно лишь, что один из потомков по кличке Fido попал к Тому Дженнингсу — основавшему впоследствии одноименную сеть FIDO, ставшую прообразом Интернета. Официально считается, что прежде, чем запустить человека в Интернет, туда была запущена с исследовательскими целями собака. В память об этом учреждена специальная буква @, обозначающая «собачку», которая используется в адресах электронной почты. И нам сегодня остается лишь сожалеть о том, что первооткрывателями Интернета, как и космоса, могли быть именно мы, а не американцы. У нас все для этого было. Но мы не сумели это сберечь. Больно было за Россию все эти годы.

Лишь в 2004 году писателю Сергею Лукьяненко во время Франкфуртской книжной ярмарки удалось практически выкрасть и тайно вернуть на Родину далекую, но прямую правнучку Стрелки с примесью европейских кровей — собачку Busa. Она принесла уже нескольких щенков на родной земле. И мы верим, что страну ждет великое будущее, пока потомки великих собак русского космизма живут с нами в России.