Леонид Каганов: дневник

Сели в кухне за обедик в розовых штанишках папа-педик, мама-педик с педиком-сынишкой. Мама шейку пососала у вареной курочки и задумчиво сказала: «Все девчонки — дурочки!» Папа взял себе пюре и размазал пальчиком: «С кем играешь во дворе? Помни: только с мальчиком!» Папа с мамой встали вдруг и потерлись спинками: «Знаменитости вокруг — были сплошь мужчинками! Каждый гений был пижон и следил за имиджем: Майкл Джексон, Элтон Джон, и Чайковский с ними же!» Папа сел, расправив бант, окрылен идеями: «Каждый гей — большой талант! Мир был создан геями!» Мама в гроздьях бигудей, дожевала курочку: «Всю науку создал гей, моду и культурочку!» И сказал в ответ отец, доедая кашицу: «Геем был Господь творец! Как-то так мне кажется...» И, смутившись вдруг, как мог пояснил идеечку: «Нет свидетельств, чтобы бог был влюбленным в девочку...» Мама, сделав гоголь-моголь, стала кушать ложечкой: «Говорят, еще и Гоголь! Так, совсем немножечко...»

Помни, сын, среди людей — натуральных, сереньких — высший сорт, конечно, гей! И причем, в Америке! Если кто-то вслух орал «ненавижу пидора!» — это злобный натурал, что-то вроде Гитлера. Если вдруг ударил в лоб кто-то из детсадика, этот мальчик — гомофоб, поступает гаденько. Натуралы — зло и гадость (только им не говори). Толерантность, толерантность начинается с семьи! Помни сын, сегодня прав тот, кто хочет равных прав!

Возмущаться нет причины, образ жизни есть иной: мама может быть мужчиной, ну а может — надувной! Ну а может быть коза — голосуем только «за!» И в семье нормальной самой, ортодоксов всех беся, могут вместе жить две мамы, ну а могут — два гуся. Если место есть на вилле и детей охота вдруг — взяли да усыновили из детдома пару штук! Не проблема и не драма: на глазах у малышат кто сегодня будет мама, пусть родители решат. Помни это каждый сын, с детства знайте дети: про БДСМ и свинг, про страпон и фетиш!

Лишь одно запомнить надо: есть запретные слова, от которых сплошь и рядом ущемляются права! Назовешь кого-то «папа» не подумав, сгоряча, он от горя сядет на пол и заплачет в три ручья. Назовешь кого-то «мама» мимоходом между строк, и, быть может, в душу прямо это ляжет как плевок. Мы на митингах орали, слали подписи в ООН, и по правилам морали принят наконец закон! «Наш закон, — сказала мама, — защищает нас от хама. Я теперь не пидарас! Я — родитель номер раз! Нынче равные права! Он — родитель номер два!»

Сразу стало тихо в кухне, в кране капала вода, обнимавшиеся мухи разлетелись, кто куда. «Так, — заметил папа строго, — ты фильтруй свои слова. Ты пока что, слава богу, здесь родитель номер два. Это я в семье у нас — номер раз!»

Мама оглядела скромно на ногтях модельный лак и сложила свой огромный, волосатый свой кулак. Полетели в кухне на пол и тарелки и компот: колет вилкой маму папа, мама папу в челюсть бьет.

Крошка-сын вздохнул «понятно» и залез под табуретку: лишь молчанье толерантно, толерантно и корректно. Сказанные вслух слова точно ущемят права.