Леонид Каганов: дневник

За свою недолгую, но яркую жизнь, я получил две медали. Вторую — вчера, медаль Чеховского общества от Союза Писателей (точнее — Союза писателей-переводчиков):

Первую же медаль я получил в возрасте 7 лет и тоже в каком-то смысле в области, максимально близкой к литературе. Она, увы, не сохранилась. Но помню, что была размером с блюдце (впрочем, может был маленьким я?), вырезана из ватмана, раскрашена при помощи импортных фломастеров нашими старшими шефами из 4-Б и называлась «Лучшему сборщику макулатуры!». В нашем классе эту медаль заслужили всего трое — две отличницы (Ленка Солдатова и Вика Тройнева) и ваш покорный слуга.

Дали мне ту медаль заслуженно, но не сразу. Заслуженно — потому что в тот год, когда я пошел в первый класс, у нас на балконе скопилась дикая уйма газет и журналов, и как только объявили сбор макулатуры, мы с мамой отнесли эти пачки в школу. Там вожатые старшеклассницы взвесили — вышло чуть больше 10 кг. Потом, понятное дело, когда сбор макулатуры шел в школе дважды в год, такие блестящие результаты повторить уже не удавалось. А когда и сестра пошла в школу, индивидуальный показатель упал совсем. Но в тот год с макулатурой вышло шикарно. 10 кг собрали только я и две отличницы. И нас собрались за это наградить медалями на линейке всех первых классов. Наша училка Алла Федоровна, собирая своих октябрят на линейку и раздавая красные пилотки, об этом не знала, и меня с линейки выгнала. Меня и Владика Пятисоцкого. Это было позорным изгнанием перед всем классом, пришлось идти домой. Выгнала за дело — за плохое поведение: я и Владик были пойманы на том, что надевали свои пилотки не вдоль, а поперек головы, громко хихикая. А на линейке оказалось, что лауреата медали нет, потому что он выгнан. Мне рассказали одноклассники, как меня вызывали перед строем, а в ответ — тишина.

Медаль мне потом все же дали, но позже, и без торжественности, в кулуарной обстановке: просто Алла Федоровна велела мне задержаться в классе после уроков, пришли две взрослые тетки-четвероклассницы и без лишних слов и барабанных дробей надели мне на шею медаль из ватмана на ленточке. Все равно было очень приятно, что медаль я все-таки получил.

Но рассказать я сегодня хотел не об этом, а о второй медали в своей жизни — медали Чехова. Я уже писал о том, как мне ее присудили, но дать не смогли, потому что у меня из-за замены амортизаторов в Suzuki Wagon R не нашлось денег на вступительный взнос в СПП. Потом почему-то вокруг этой истории поднялся шум, и мне даже стали приписывать какие-то обвинения и обиды, которых не было в моем посте, а сам СПП обозвали самозванцами, которые объявили себя Союзом Писателей с целью, якобы, собрать денежки за взнос. А это, как мы увидим чуть ниже, совершенно не так. Наконец, мне снова позвонила секретарь Олеся (как позже выяснилось — очень миленькая молодая барышня) и сообщила, что мой вопрос выяснила: раз я уже и так состою в СП, то вступать в его подразделение СПП мне нет необходимости, и пригласила на церемонию получения медали.

Лауреатов в тот день было не много, но люди симпатичные. Особенно оживленной была бабушка, которая пришла получать медаль за знакомую, которая не смогла приехать из Германии. Такая классическая московская бабушка, знаток поэзии, живописи и архитектуры, которая говорит на чистейшем старомосковском литературном языке, какого уже не встретишь.

Как вы видели на прошлой фотке, в зале Союза Писателей по стенам стоят шкафы с книгами — книги здесь самые разные, есть и знаменитые авторы, и новички. Многотиражные книги, и книжки, изданные за свой счет. В ожидании церемонии я читал книжки.

Открытый наугад стих про Елочку. Понравилось, сфоткал. Нет, автор медаль Чехова не получал.

А вот и первый лауреат — медаль получает художник Юрий Григорян.

Первая страница списка — я специально сфоткал, чтобы показать, что здесь люди самых разных профессий, но все, безусловно, люди достойные.

Церемонию открывал поэт и глава СП Владимир Бояринов, присутствовали другие секретари, а из знакомых — возглавляющий СПП Александр Гриценко. Бояринов, как и положено главному председателю, был очень хорош — весел, искрометен, читал свои праздничные стихи, говорил красиво и по существу. Завидую людям, которые умеют произносить официальные речи приятным неофициальным тоном.

По поводу истории создания при СП подразделения СПП и «Чеховского общества» Бояринов был честен и предельно откровенен: сохраняя нашу психику от долгих и неприятных подробностей, он лишь в двух словах объяснил, какую борьбу Союзу Писателей постоянно приходится вести, чтобы сохранить свое историческое здание на Никитской — особняк в удобном месте, на который целятся все драконы этого мира. Недавно, — с горечью похвастался он, — снова удалось победить дракона, и особняк остался у СП, и здесь теперь хотя бы можно собираться. Что и предложил участникам Чеховского общества — лауреатам медали, видным людям самых разных профессий (художникам, юристам, музыкантам, деканам экономических факультетов и руководителям комиссий при президентском совете), которых сегодня объединяет лишь одно: любовь к слову и небезразличие к вопросам культуры. И честно попросил — друзья, если беда придет опять, то мы рассчитываем на вашу помощь. Искренне и красиво.

По окончании церемонии мы все чокнулись шампанским, и разошлись. Я пошел домой, и на груди золотилась медалька — маленькая медаль Чехова, вторая в жизни, но уж гораздо более почетная!

Медаль я буду хранить в коробочке и никому не отдам. В том смысле, что у меня есть традиция — все свои награды отдавать родителям. Ну, как-то неудобно же дома хранить — ведь люди приходят, увидят и будут спрашивать, что, да как, а ты как Бесогон расселся перед сервантом, набитым золотыми слониками... Не могу я так. А вот родителям, наоборот, приятно — мол, это наш сын. Поэтому все торжественные слоники стоят у них, занимая пару полок: четыре всадника «Роскона», пара кубов «Интерпресскона», два «Странника», «Аэлита-старт», «Кадуцей», еще куча разнообразных декоративных мечей, мушкетов и статуэток с гравировками различных конкурсов и награждений, ну и «Бронзовая улитка» Стругацкого.

Кстати, пользуясь случаем, просьба ко всем устроителям премий: друзья, тут нельзя экспериментировать! Только тяжелый кусок металла или камня, чьи размеры по длине/ширине/высоте примерно равны и не велики! Чтоб в ладони помещалось: не меньше мобильника и не больше утюга. И не важно, что изображено, главное, что этот тяжелый кусок выглядит именно как приз. Люди не зря продумывали веками этот формат! Не дураки его придумали! Не надо умничать! Не надо никаких голографических канделябров, букетов световолокна с диодной подсветкой, вообще ничего электрического нельзя, а еще не надо никаких ваз, мушкетов, парусников в бутылках, никаких хрустальных бутонов на проволочках, расписных шкатулок, тарелок, картин в раме и листов художественной чеканки! Ей богу, сделайте бетонный кубик и приклейте на подставку с надписью «великий куб лауреата», и это будет супер, поверьте. А весь этот неформат в шкафу не разместить, а с тумбочки оно обязательно упадет и далее будет всю жизнь стоять склеенное в густых соплях эпоксидки, да и на приз не похоже: гости уверены, что это в Турции на блошином рынке куплено. И они, черт побери, правы.

Но мы сейчас не об этом. Вот медаль — это тоже древнейший форм-фактор, проверенный веками. Тут уж сразу всем ясно, что медаль, а не брошка. Так вот Чеховскую медаль я оставлю себе и буду иногда надевать. Потому что всю жизнь мечтал о писательской медали! Честно. Так мечтал, что одно время даже носил на домашней безрукавке-ватнике медальку «Заслуженный поэт мордовской АССР». Конечно, медалька была незаслуженной. Ее мне подарил Гарик i-cherski. Со времен работы на вернисаже Гарик коллекционировал смешные значки. Он снял для меня медальку прямо из центра своей коллекции на здоровенной простыне. Помню только, что справа от этой медальки висел громадный зеленый значок-квадрат «Почетный водолаз», а слева — выпуклый кружок с мелкими буквами в несколько рядов: «Саратовской городской психиатрической больнице 27 лет». Вот Гарик снял оттуда медальку и сказал, что это мне. А вот теперь у меня есть самая настоящая заслуженная литературная медаль! Буду носить обе.