Леонид Каганов: дневник

Вчера был день рождения у Ивана Ивановича Игошина, ему исполнилось 61. С днем рождения! Счастья, здоровья и долгих лет! Это прекрасный человек, который возглавлял нашу маленькую экспедицию по развалинам ГУЛАГа в глубине Якутии. Игошин — краевед, энтузиаст и туристический инструктор международного класса. Он из поселка Хандыга и долгие годы вел обширную туристическую деятельность — организовывал детские туристические походы и лагеря, возглавлял турклубы, открывал музейные экспозиции. И история края и ГУЛАГа — одна из тем, которыми он занимается.

Пользуясь случаем, расскажу одну любопытную историю. Она спорная с этической точки зрения, но мне кажется, мы поступили правильно. Значит, рассказываю. На трассе Колыма на одном глухом живописном возвышении у дороги (GPS: 62.9859,137.4152) стоит памятник жертвам репрессий — громадный шестиметровый поклонный крест в колючей проволоке:

Поставлен он был лично Иван Ивановичем с единомышленниками из его турклуба — по своей инициативе и на свои средства. Взяли, подготовили, организовали транспортировку, привезли, собрали, укрепили, оборудовали. Это один из чисто волонтерских проектов Ивана Ивановича:

Всё своими силами: табличка с гравировкой, например, позаимствована от старого фотоглянцевателя (кто помнит, что это за штука, тот оценит). Но история не об этом. Прошло несколько лет, и по трассе поехал на мотоцикле румын-энтузиаст и добавил на памятнике свою табличку — в память погибшим в сталинских лагерях румынам. Он повесил ее выше основной, вот так она поначалу висела:

У вас наверно сейчас на лице возникло некоторое недоумение — мол, какие румыны? Разве румыны тоже пострадали в ГУЛАГе? У меня такое же недоумение, и я не знаю, о каких конкретно румынах идет речь. По крайней мере, мне неизвестно ничего о каких-то отдельных сталинских акциях по репрессиям именно румын. Но наверняка и румыны в ГУЛАГе были, и венгры, и албанцы, и мексиканцы, и афганцы какие-нибудь. Афганцев знаю почти лично — у бабушки есть подруга Ума, интеллигентная пожилая дама, врач, так вот она дочь того самого репрессированного и отправленного в ГУЛАГ афганского принца, о котором упоминал то ли Шаламов, то ли Солженицын. Так что афганцы точно были, но вот сколько было румын? Может, два. А может, двадцать тысяч. А может, лично дедушка того румына-мотоциклиста. Тут мы тоже склоняем голову и перед погибшими румынами в том числе. И это не позволяет нам оторвать табличку и бросить в кусты. Однако памятник был поставлен не румыном, а посвящен «всем нациям и национальностям». А румын повесил на чужой памятник свою табличку, которая крупнее даже основной, да еще повесил её выше основной, да еще привинтил румынский флажок, да еще (а вот тут внимание!) позаимствовал для своей таблички два шурупа, вывинтив их из таблички главной — на снимке вы видите две пустующие дырки с правой стороны... Вот как с этим быть? «Цыганский ресторан: блюда украдены из соседнего ресторана»

Интеллигентный Иван Иванович, путешествуя в тех краях год назад, вздохнул и лишь перевесил румынскую табличку ниже основной. Но когда мы ехали мимо и я удивленно спросил, каким конкретно румынам этот крест поставлен (а именно такое впечатление он производил), то было решено румын твердо поправить. Ну то есть, отсадить их отдельно от «всех наций и национальностей». И мы сделали то, что должен был сделать тот румынский мотоциклист-энтузиаст: в двух метрах от основного памятника установили небольшой отдельный шест:

И на этот кол шест отселили румынскую табличку и флаг, это заняло минут пятнадцать:

Теперь там два памятника — большой всем, и маленький — румынам. Мне кажется, это правильно. А вы как бы поступили?

Вообще сложный этический вопрос. Вспомнилась история другая: в Москве на стене дома по Лаврушинскому переулку 17 висит табличка: мол, в этом доме жил и работал критик Юзовский. Вы знаете, кто это? Я — нет, но наверняка был, может даже талантлив. Проблема в том, что Лаврушинский 17 — он был построен как Дом писателей. В нем в свое время жили и работали Пастернак, Катаев, Эренбург, Паустовский, Пришвин, Агния Барто, Маргарита Алигер, Юрий Олеша, Ильф и Петров, Губерман — всех и не упомнишь. Критики в доме жили тоже — по крайней мере, именно этот писательский дом вывел Булгаков в «Мастере и Маргарите», куда Маргарита на метле полетела крушить квартиру злобного критика Латунского (прообразом Латунского был критик Литовский, хоть не Юзовский, и то хорошо). В общем, писателей здесь жило больше, чем где-либо вообще. Просто никому не пришло в голову приделать об этом соответствующую табличку. А вот родственникам критика Юзовского пришло в голову. И вот как бы и они правы — жил и работал такой критик, никто не спорит. Но ощущение у прохожих создается, что сей дом только этим и прославился. Впрочем, потомки Юзовского вешали табличку на дом, а не на памятник, и шурупы не тырили :)