Леонид Каганов: дневник

Например, куда все-таки девалась статуя? Пришел кто-то рогатый, стегозавр какой-то... взял ее под мышку и уволок. Зачем? И потом, в ней, между прочим, тонн пятьдесят весу.
Эксперимент, он все-таки и есть Эксперимент. За всеми этими нашими поносами и склоками мы о нем забыли, но на самом-то деле... Елки-палки, да что тут такого? Ну, статуи, ну, ходят...

А.,Б.Стругацкие «Град обреченный»

Эпоха Антихриста и Апокалипсиса показывает нам самые разные чудеса. Но если меня спросят, что было самое дикое за последний год, то не Ковид и не обнуление Путина, а удивительные телодвижения статуй. Они происходили по всему миру, вспомнить хотя бы снос памятников белым людям в США. Но самая мистика творилась с памятниками в России и вокруг. И это не связано с мелкими хтоническими скульптурами типа воронежской Аленки — мало ли страшненьких скульптур в мире. Речь именно про мистику.

В марте 2020 громадная скульптура маршала Жукова была увезена на реставрацию и возвращена обратно. И не было бы ничего сверхъестественного, если бы на это время 100-тонную бронзовую скульптуру не заменили на такую же, только в другой позе. Откуда взялась вторая скульптура Жукова, зачем подменяла первую, куда исчезла — мистическая тайна. Но с точки зрения Медленного Небесного Наблюдателя, это был акт чистой пелевинщины: бронзовый Жуков стоял-стоял, потом вдруг козырнул и снова опустил руку:

Следующая мистика случилась в июле 2020 с памятником Высоцкому на Ваганьково, слегка предсказанная им самим. Высоцкому отпилили голову, которая верой и правдой служила памятнику три с половиной десятилетия — чуть меньше, чем самому поэту. Вместо головы приварили другую — с другой прической и другим выражением лица. Куда делась родная голова — снова загадка. Акт назывался реставрацией, но важно не перепутать: гладкий и чистый — до реставрации, выщербленный в зеленых пятнах купороса — после. С точки зрения Медленного Небесного Наблюдателя бронзовый Высоцкий стоял-стоял, глядел на происходящее, а потом внезапно открыл рот:

Но многие — в том числе СМИ типа МК — озвучили свое объяснение: связали изменение Высоцкого с попыткой зацементировать его в народной памяти в роли силовика Жеглова. И правда, исконный вариант головы имел прическу «под горшок» — самый привычный облик Высоцкого, таков он на большинстве снимков с концертов разных лет, в этом облике он годами играл в театре то Гамлета, то Хлопушу. Но ещё эпизодически снимался в кино, и в эти моменты у него возникал другой облик — с усиками играл белых офицеров, с бородой — альпиниста, был блондином-комбайнером и даже негром-арапом. Но самая короткая стрижка у него была, пожалуй, в роли следователя Жеглова. Роль была известной, но, конечно, не считалась единственным и главным успехом Высоцкого. Однако, силовое руководство современной России, тут я готов согласиться, возможно, и впрямь хотело бы помнить Высоцкого в роли силовика — не зря же с 2016 года памятник Жеглову установлен на ступенях Главного полицейского управления в Москве.

Поэтому тот, кто видит в загадочных метаморфозах памятников проявление таинственной силы государственных органов, возможно, будет не далек от истины. Потому что вся движуха памятников 2020 года началась в момент, когда чехи решили снести памятник маршала Конева. Чем вызвали бурю возмущения. На самом деле не снесли и не сломали, а перевезли в музей, как в свое время Дзержинского. У чехов были на этот счет свои соображения. Памятник появился в Праге в годы, которые чехи считают мрачной эпохой советской оккупации. По официальной версии Конев освободил Прагу от фашистов. На самом же деле Прагу освобождали сложно и долго сразу куча разных армий, включая даже армию «предателя» Власова. Которому за его борьбу с фашистами почему-то никаких памятников не поставлено. Поэтому не так уж просто решить, кто был самый главный и единственный освободитель Праги. Ладно, пусть Конев. Зато после разгрома Гитлера он занялся не слишком благородными с точки зрения чехов делами: участвовал в возведении Берлинской стены, подавлял Венгерское восстание 1956 года, а также ездил в составе комиссии в саму Чехию, производя разведку перед подавлением восстания в Праге (в самом подавлении лично не участвовал, в отличие от венгерских событий). В общем, чехи считают вклад Конева в историю своей страны спорным. И памятник увезли в музей. Вызвав этим громкое возмущение: Россия явно сочла эту акцию вызовом и поклялась дать какой-то симметричный ответ за поругание маршала-силовика.

После череды мистических итераций с разными другими памятниками симметричный ответ, похоже, оформился и грядет в виде возвращения статуи Дзержинского на Лубянскую площадь. И тут надо понимать исторический контекст и символизм акта.

Советская власть изначально считалась нежизнеспособной конструкцией. Не надо даже перечитывать «Двенадцать стульев», чтобы понять, как долго после Революции и у нас, и за рубежом все были уверены, что она долго не протянет. Но Советская власть оказалась устойчивой. Понятной моделью является игрушка-птичка, которую можно поставить клювом на любую поверхность, и она парит над ней, широко раскинув крылья и не падая, вопреки всем законам физики. Секрет птички в том, что в крыльях у нее запрятаны два тяжелейших противовеса. А крылья так далеко и нескромно выдвинуты в разные стороны, что хрупкий клювик оказывается в центре равновесия. Равновесие это достигается двумя очень тяжелыми противовесами. У Советской власти роль этих противовесов выполняло идеологическое и силовое крыло. Идеологи убеждали людей, что мы живем в самом свободном, самом богатом и счастливом обществе мира — эта мощная легенда тянула народ на свою сторону с неимоверной силой. Разумеется, сказка ничем не опиралась на реальность, и конструкция давно бы рухнула, если бы не второе силовое крыло. Оно занималось самыми жуткими и кровавыми репрессиями, уничтожая тех, кто осмеливался сомневаться. Оно тоже не опиралось ни на что, кроме бездны ада, и эта страшная конструкция из страха, крови и геноцида тоже давно бы рухнула... если бы ей не противостояло могучее левое крыло, объясняющее, что на самом деле всё вокруг суть небывалая свобода и невыразимое счастье, а если кого-то и убивают, то лишь врагов счастья и лишь по решению нашего суда, самого справедливого в мире.

На этом равновесии между могучей сказкой и могучим геноцидом наша птичка продержалась семь десятков лет. Успев загрести под свои крылья все окрестные территории — от союзных республик до Восточной Европы, из которой после войны был сделан так называемый Соцлагерь — вышеупомянутые недовольные Венгрия и Чехословакия, равно как Польша, Болгария, Югославия, Румыния, половина Германии, и это не говоря о Прибалтике. Всё держалось на тех же сказках и свинце, а когда кто-то из Соцлагеря пытался сбежать, то из главного российского управления приезжал на танках такой вот маршал Конев или его сменщик и раскатывал недовольных по асфальту.

Время от времени, примерно каждые 30 лет, словно сезоны года, наступали оттепели между закручиванием гаек. Небольшая оттепель была в эпоху ленинского НЭПа. Следующая — при Хрущеве, когда разбили культ личности Сталина, и полетели с постаментов его статуи. Следующую оттепель устроил Горбачев — развинтил наручники и распустил конвой. Птичка советской власти, лишившись свинцового крыла, больно гребанулась с постамента всеми своими пластиковыми сказками. Открылись границы, с постаментов полетели совсем уже святые — статуи Ленина. За это нынешняя российская пропаганда практически открыто называет Горбачева «предателем» и «развалившим страну». Хотя Горбачев развалил не страну, а лишь пленный соцлагерь в Европе — когда начались очередные волнения в порабощенных странах, он не стал посылать очередного Конева на танках хрустеть костями недовольных по асфальту европейских столиц, а просто отпустил на волю Чехию, Венгрию, Румынию и всех остальных, разрешив сломать даже Берлинскую стену.

Как бы ни врала нынешняя пропаганда, народ Горбачева любил. Недовольны Горбачевым были старые коммунисты, которые в результате реформ оказались не у власти и не у кормушки. Чтобы вернуть птичку на пьедестал, 18-21 августа 1991 несколько высших коммунистов и силовиков предприняли попытку реставрации советской птички — устроили государственный переворот, а себя назвали ГКЧП: государственный комитет по чрезвычайному положению. Ужасным чрезвычайным положением, я так понимаю, они считали ситуацию, куда привел страну Горбачев. Народное возмущение оказалось настолько сильным, что ГКЧП не поддержал никто. На улицу вышло неимоверное количество граждан по всей стране, заговорщики были арестованы, а народ, не зная куда девать радость победы и энергию, отправился... на Лубянскую площадь снимать памятник Дзержинскому.

Почему именно Дзержинскому? Потому что Дзержинский был главный распорядитель красного террора, основатель сети концентрационных лагерей и центральная икона всех карателей-силовиков, носивших в разные годы названия ЧК, НКВД, КГБ, МВД, ФСБ и так далее. В год августовского путча даже не Ленин, а именно Дзержинский считался главной угрозой, символом всего советского прошлого и всей коммунистической сказки под прикрытием карающего штыка. Как остроумно писал в одной из своих заметок Миша Макогон, современные ФСБ, ФСО и СК со всеми своими военными церквями в Кубинке, иконами Николая II и прочими реверансами в сторону Российской Империи и многовековых духовных скреп, вполне могли бы при желании вести свою историю из глубин веков — считать своё силовое ведомство правопреемником Государевой Жандармерии или Сыскных Управлений, а отцом-основателем почитать лично господина Бенкендорфа. Но нет. Все они считают себя исключительно наследниками Дзержинского, основателя красного террора. Главная икона, духовная скрепа и точка отсчета всех российских силовиков последние сто лет — именно Дзержинский.

Разумеется, памятник Дзержинскому был установлен на Лубянке перед зданием главного управления спецслужбы, которая сменила много названий, но по сути оставалась внутренней полицией по борьбе с недовольством и инакомыслием. И естественно, символом окончательной победы над ГКЧП и щупальцами советского прошлого мыслилось в том августе низвержение главного идола — статуи Дзержинского перед дворцом, где ютится советский аналог Гестапо и Штази. Символический акт окончательной победы над силовиками, аналог взятия Бастилии.

Низвержение заговорщиков и статуи их вождя имело неожиданные последствия: почуяв свободу, тут же развалился и внутренний соцлагерь — каждая из советских республик захотела вылезти из-под штыков и стать независимой. Даже Чечня и Дагестан. Но они не считались республиками, и им не разрешили. А вот Прибалтику, Казахстан, Белоруссию, Армению, Грузию, Туркмению, Таджикистан, Узбекистан, Азербайджан и всех остальных было не остановить. Если Литва и Грузия вяло объявляли о суверенитете и до августовского переворота, то после него выбросить партбилет СССР захотели сразу все республики. Поэтому, как ни парадоксально, СССР развалил вовсе не блокированный на своей даче Горбачев, а силовики, которые пытались его сбросить и реанимировать старые порядки, но потерпели неудачу и в итоге развалили окончательно всё, что Горбачев держал своим авторитетом. Сам Горбачев авторитет потерял и оказался руководителем несуществующей более страны СССР. А главой страны Россия автоматически сделался Ельцин просто потому, что на тот момент числился кем-то вроде губернатора по данной республике. Ельцин сделал много разного — и хорошего, и плохого. И в итоге ушел хорошо, но привел плохого. Но это уже совсем другая история.

Силы же, представляющие силовиков и реставраторов СССР, никуда не делись. Даже спустя 40 лет, практически вся верхушка России, включая Путина, — бывшие члены компартии Советского Союза. Печальный урок ГКЧП не прошел даром, новый план реставрации СССР было решено осуществлять не наскоком, а постепенно. И без флажков и прочей коммунистической символики. Медленно-медленно, чтобы не спугнуть народ страны, птица расправляла оба крыла. Сперва были аккуратно закрыты все независимые СМИ, а из остальных полилась знакомая сказка о том, как мы снова живем в самой свободной стране, самой лучшей, честной, справедливой, но окруженной врагами и шпионами. Параллельно для баланса раздувался штат самых разных силовиков, закручивались гайки, ужесточались законы и методы борьбы с несогласными и инакомыслящими. Главным несогласным в стране оказался Навальный, поэтому строго в августовскую годовщину ГКЧП он был тихонько отравлен. Но что-то пошло не так и спасло чудо. Причем, такое чудо, что Путину, который полагает себя человеком верующим, а Господа Бога — своим небесным защитником, впору бы задуматься: точно ли Господь на его стороне, а не наоборот, хранит от него Навального?

К тому времени авторитет российских силовиков уже сильно пошатнулся — расследованное отравление Литвиненко и Скрипаля, рассекретившиеся дела на Востоке Украины, отслеженные экипажи БУКа, сбившего малайзийский Боинг, — всё это страшно портило имидж силовой конторы, выходец из которой уже 22 года считается президентом России.

Но неудачное отравление Навального, расследованное затем им же самим с обнародованием всех материалов по конторе и ее занятиям, а следом еще и замок в Геленджике — это уже был совершенно небывалый удар по престижу российских силовиков. Тем более, что никаких вразумительных ответов у конторы не нашлось, кроме попыток всё снова засекретить. Которые лишь подтвердили факты и догадки.

Как восстановить пошатнувшийся престиж? Чем воодушевить орду приунывших сотрудников? Только одним символическим актом: восстановлением статуи Дзержинского перед дворцом на Лубянке, где по-прежнему заседает всё то же старое ведомство борьбы с инакомыслием.

Делается это по старой схеме. Не сложнее, чем поменять Конституцию. Сперва — народная инициатива снизу. Старые коммунисты привыкли работать через левое крыло птички, через сказку о воле самого свободного в мире населения. И вот уже срамных дел писатели и блогеры слёзно просят вернуть статую Дзержинского. Нет времени на раскачку, поэтому уже на 25 февраля назначено народное голосование неясного базирования и регламента. Для солидности подложена вторая кандидатура в лице памятника Александру Невскому — самый свободный в мире народ Москвы сделает самый свободный выбор. Во всех СМИ мероприятие, разумеется, именуют «голосованием по памятнику Дзержинского». Для легитимизации приглашена в комитет мурзилочная оппозиция в лице кудрявого во всех отношениях Венедиктова. И при этом всем понятно, что вопрос о возвращении памятника давно решен наверху Понятно Кем. И поэтому внизу итог голосования давно подсчитан. Конечно же, за возвращение памятника выскажутся от 60% до 90% москвичей в зависимости от величины нынешнего самомнения силовиков. И памятник, само собой, в самое ближайшее время вернется на Лубянскую площадь.

Так вот, я думаю — это хорошо. Почему? Во-первых, на этом временно завершится мистическая история сумасшедших телодвижений российских памятников. В астральном мире Медного Всадника наступит временное затишье тонких материй. Во-вторых, силовики-реставраторы СССР на время почувствуют себя отмщенными и по Коневу, и отчасти по Навальному. И расслабятся. И даже сами поверят в 87% поддержки москвичей. Возможно, даже выпустят себе какую-нибудь медальку «За освобождение Феликса Дзержинского» и наградят друг дружку сверху донизу до последнего лейтенанта. И, быть может, на фоне этой совершенно абстрактной победы Железного Феликса над Контрреволюцией отмщение за весь предыдущий позор будет казаться таким ярким, что даже не прольется чья-нибудь реальная кровь, которую собирались бы пролить.

Главное — ни в коем случае не ведитесь на цирк и не голосуйте за памятник Александра Невского. Ну правда, нахера нам в центре Москвы новгородский князь, рубившийся за Новгород и Киев с литовцами на территориях нынешней Псковской и Ленинградской областей? Вы его потом сто лет не найдете повода сдвинуть. А Дзержинский рухнет лицом в асфальт при следующей же оттепели. Да так, что будем с ностальгией вспоминать, как свободно, уютно и нетоксично ему стоялось в Музеоне до 2021 года.

С точки зрения Медленного Небесного Наблюдателя статуя Дзержинского стояла-стояла, потом упала, потом поднялась и сходила подышать воздухом в парк, чуть отдышалась, вернулась... Ну а дальше увидим.

PS: А относиться нормальному человеку к возвращению лубянского идолища следует с тем настроением, как поется в песне «Несчастного случая» из спектакля Свиридова и Виторгана «В городе Лжедмитрове». В одной из сценок в бывшем засекреченном городке в наши дни городское начальство открывает памятник Лаврентию Павловичу Берии — куратору ядерных программ СССР и, соответственно, основателю города. На церемонии открытия памятника звучит специальная патриотическая песня о нашем любимом Лаврентии Павловиче, написанная для молодежи немного на английском, но немного застрявшая среди стилей девяностых: Ла-Ла-Ла-Лаврентий