Леонид Каганов: дневник

Не иначе, в режиссерской курилке прошел слух, будто в очереди на компьютерный рендеринг образовалось небольшое окно, и чтобы техника не простаивала, решено было по-быстренькому что-нибудь отрендерить зрелищное. Выбор пал на Уэллса со смешным именем Херберт, а взялся за дело Стивен со смешной фамилией Спилберг. Так появилась новая экранизация «Войны миров»...

Уэллс, патриарх фантастического жанра, к современной экранизации оказался не готов. Шагающие башни-треножники и высасывание крови из человеческих тел при помощи шлангов в полевых антисанитарных условиях, поиск жертв в подвалах гигантскими гастроэнтероскопическими зондами (вместо того, чтобы искать людишек по тепловому излучению) — все это было бы прекрасно в эпоху расцвета паровозов и прочего крупного рогатого машиностроения. Но никак не в XXI веке. Тут бы слегка помочь старику Херберту войти в новый век с триумфом, слегка подправить и подтолкнуть, чтобы экранизация «Войны миров» прогремела над планетой так, как гремела книга во времена наших дедушек... Анхуйтам. Сюжет классика был переработан и переосмыслен, но лишь для того, чтобы стать хуже. Весенней капелью полились голливудские сопли, затрещала по швам логика.

В книге, как мы помним, инопланетные захватчики упали на Землю в капсулах, из которых затем выползли боевые треноги. В фильме боевые треноги оказались зарытыми глубоко в Земле уже миллионы лет назад — всё это время коварные злодеи неспешно готовили вторжение. А боевой персонал спустился к машинам лишь к моменту нападения — во время грозы верхом на молниях. Верхом на молниях! Этой поражающей воображение сцены, впрочем, не показали — лишь заботливо рассказали о ней зрителю случайно проехавшие поперек сюжета журналисты. Вообще довольно много второстепенных героев и линий проехало по сюжету из ниоткуда в никуда.

Итак, инопланетяне спустились к треногам, зарытым под Нью-Йорком миллион лет назад — верхом на молниях. Видимо, с компьютерным рендерингом Спилберга в последний момент обломали: пришлось ограничиться дешевыми молниями времен первого «Терминатора» на фоне грубого картонного задника студии в стиле «МХАТу сто лет», различимого даже очень невооруженным взглядом. Небо, дома, улочки — у Шишкина и Куинжи куда объемнее нарисовано. Более ярких спецэффектов в фильме не ищите.

Но это все мелочи. Беда в другом. По законам современного кинематографа одной проблемы (вторжения инопланетян) для сюжета уже недостаточно: должна быть личная проблема героев, порой затмевающая своими масштабами вселенский катаклизм. Иначе зритель не хавает.

Рассудив, что парню спасать какую-нибудь свежезакадрённую девушку — уже совсем прошлый век, сценаристы обратили свой взор в сторону такого модного в современном американском кинематографе направления, как психологическая драма на семейной почве.

В результате мы видим главного героя — простого американского крановщика — сжигаемого простыми американскими проблемами. Во-первых, от него ушла жена и живет с другим парнем. Во-вторых, наш крановщик не может найти общий язык со своими детьми: сын-переросток не слушается отца, маленькая дочка тоже не уважает. И всем американским зрителям сразу ясно: этот парень — лузер. Спасти его самооценку может лишь курс сеансов опытного психоаналитика или на худой конец — мужественное поведение во время вселенского катаклизма.

И, волшебным образом, борьба миров отходит в фильме на второй план, уступая место борьбе внутрисемейной. Весь фильм напролёт отец борется с сыном, чтобы тот не мешал неудачливой семье эвакуироваться. Сын борется с отцом, который не позволяет ему бежать за солдатами чтобы дать отпор врагам. Отец борется с капризами дочки, которая весь фильм, несмотря на горы трупов и реки крови, так до конца и не понимает, по какой причине нужно вести себя тихо и слушаться во всем отца. Дочь борется с собственными страхами, с капризами брата, с отцом... В нелегкой борьбе с устоявшимися привычками и трудными характерами обретает полурасколотая семья внутреннее понимание и взаимное уважение. Скромный спонсор шикарных условий для восстановления мира в семье — мировой катаклизм на заднем плане. Страшно подумать, что было бы с этой американской семейкой, вздумай инопланетяне захватить какую-нибудь другую планету.

По сюжету отцу-лузеру полагается вести себя мужественно и толково, заслужив уважение детей, которого был лишён в мирное время. Поэтому он мужественно гонит машину, мужественно бегает и мужественными криками пытается созвать обратно своих непослушных отпрысков.

Некоторые поступки отца странноваты, некоторые — и вовсе дикие. При великой любви к детям и Родине (на доме у него куча американских флагов), он без особых стеснений сбивает автомобилем попавших под колеса беженцев. А мужика, спасшего их и приютившего в своем подвале, предоставив кров и стол, он в какой-то момент и вовсе убивает чтоб не мешал. То есть сперва герой мешает начинаниям мужичка — тот пытается расстрелять толпу беззащитных инопланетян, устроивших в подвале базу, но герой ему не дает: ещё бы, это же опасно! Ну а когда мужик взял лопату и начал копать в подвале лаз, крича, что всем надо уйти в подполье (читавшие книгу с ужасом понимают, кто прототип этого подпольщика), тут наш герой приютившего доброхота убивает, обуреваемый заботой о себе и дочке — шумел громко мужик с лопатой, услышать могли. В самом деле, что такое ничтожная жизнь мужичка по сравнению с вселенской отцовской любовью? Сцена убийства обставлена особо трогательно и колоритно: собираясь отправиться в соседнюю комнатку и прибить соседа за шумливость, папа долго уговаривает доченьку заткнуть ушки, завязать глазки и петь какую-нибудь песенку минут пять... Не хотелось бы проводить глобальные параллели с внешней политикой, но придется: в этом показательном эпизоде мне видится самая суть американской морали.

Плох был бы наш герой, если бы не смог завалить ни одну треногу. Наш герой смог. Попав в клетку с людьми и дождавшись, пока щупальце схватит очередную жертву и потащит на ужин — вверх, в кабину пилотов, наш герой умудряется вместо себя послать связку взрывчатки, которая благополучно взрывается на стороне злобных инопланетян, калеча живую силу и ценные механизмы. Ничего не сказал на это сидевший на соседнем кресле автор «Рыцарей сорока островов», промолчал. Я не утверждаю, что режиссер нахально спилберг идею русского автора, но может неплохо было бы держаться ближе к первоисточнику?

Плохи были бы американские войска, если бы тоже не смогли завалить одну треногу. Смогли, родимые! Когда тренога потеряла управление и отключила защитное поле, тут-то ее и расстреляли. А когда из люка вывалился дохлый пришелец, ещё и радостно ткнули в тушку автоматом и отрапортовали: «Тут всё чисто!»

Концовка фильма разочаровывает. Тот, кто не читал книгу, наверняка решит, что режиссеру надоело снимать, в какой-то момент он махнул рукой и со словами «потом как-то всё обошлось и негодяи сами умерли» закрыл тему. В книге микробы, погубившие инопланетян, смотрелись куда более органично и не так неожиданно. Героям настал хэппи-энд: брошенный муж, хоть и не обрел вновь свою былую подругу, но та хоть стала поглядывать на него с уважением. Дочка полюбила папу за то, что не сдал ее врагам. Сын (сбежавший посреди фильма к воякам на передовую и непонятно как выживший с тех пор) тоже рад папе. Единственное, что омрачает концовку — заноза, которую дочка посадила себе в ладонь в самых первых кадрах, но до последних кадров так и не вытащила, несмотря на прогнозы папы о том, что рука загноится. Если я правильно понял, микробы, погубившие армию пришельцев, не пощадят и дочку.

Итог: фильм никакой. Он глуп и зауряден, наполнен штампами и лишен оригинальной изюминки. В ряду стандартных фильмов-про-парня-который-спасает-мир-и-решает-личные-проблемы он займет место с трехзначным номером. Но посмотреть на большом экране вполне рекомендую. Потому что все фильмы хорошо смотрятся на большом экране. Даже соседние — триста вперед и триста назад.

«Это наверно Европа на нас напала!» — кричат американцы, услышав гул под землей и видя разбегающиеся по асфальту трещины. Но прежде чем из трещины появятся адские треноги, нет-нет, да и мелькнет мысль: небось это просто на том конце земного шарика ворочается в гробу старый добрый европеец Уэллс...