Леонид Каганов: дневник

Весь вечер мучила одышка.
И воздух в зале был такой,
как будто кто-то жжет покрышки
в районе улицы Тверской.

Всю ночь не спал. Проснулся рано.
Велел, чтоб принесли обед.
И попросил гвардейца глянуть.
Тот доложил: покрышек нет.

Прочистил нос, а пахнет снова.
За штору выглянул с тоской.
Не выдержал, позвал Пескова.
Спросил, чем пахнет на Тверской.

Тот долго рассуждал о вони
бензина, пыли и носков –
с такой неискренностью в тоне,
как может только сам Песков.

Прогнал к чертям и сел работать.
Издал еще один закон:
добавил к гарнизону роту,
добавил к роте гарнизон.

Добавил гарнизону ружей.
Подумал – и забрал опять.
А если будет только хуже?
В кого они пойдут стрелять?

Не лучше ли расставить вышки,
колючку с током и собак?
Иначе те, что жгут покрышки,
не успокоятся никак.

И засыпал – уставший, старый...
Цвела сирень у стен Кремля.
А по Тверской гуляли пары.
И зеленели тополя.