Леонид Каганов: дневник

Честно сказать, для меня всегда был загадкой смысл выражения «изобретать велосипед», которое произносят с пренебрежительной интонацией.

Но чтобы объяснить смысл этого непонимания, придется рассказать немного о своем детстве. Мое детство прошло на велосипеде. Я был чуть ли не Маугли, выращенный стаей велосипедов. Все лето мы безвылазно жили в деревне Масловке, которая по нынешним понятиям находится в самом элитном коттеджном парке ближайшего подмосковья — около Николиной горы, двадцать минут на машине. Но, уверяю вас, тогда это выглядело совсем не так. Начать с того, что машины у нас в семье, конечно, не было. А на такси обычные люди не ездили. Поэтому — час на электричке. Потом полчаса ждать пригородного автобуса. Еще сорок минут автобус тащится между остановками с названием одно другого страшнее. Например — несколько километров вдоль дороги тянется шикарный огромный забор, за которым просто бесконечный лес, огороженный неведомо для кого. Потом вдруг в этом заборе появляется глухо запертая калитка-проходная, а рядом автобусная остановка с надписью: «ДАЧА №1». Никогда никто здесь не выходил. И дальше снова тянется огромный забор. Или вот остановка «ДОРДОМ». Дорожный дом, имелось в виду. Просто вывески у остановок на этой трассе стандартного размера — строго под размер «ДАЧА №1». Длинные надписи приходится сокращать. Наконец автобус доползает до Николиной горы. Эта конечная остановка называлась «ПОСРАНИС». Нет, не шутка. Так и было написано белым по синему: «ПОСРАНИС». Поселок работников науки и искусства. Поначалу конечно все ржут. Но потом привыкают, не вечно же ржать. Но жили мы не среди науки и искусства, а в деревне Масловка. А это — еще пять километров по шоссе пешком, потому что тут уже ничего не ходит. Час пешком с вещами. И когда вокруг начинаются курятники деревни, надо пройти сквозь нее на болото, и вот там будет небольшой хутор, где девяностолетний крестьянин Петр Леонтич сдает нам на лето двухкомнатный сарай с электричеством. Вот это и есть дача.

Что здесь делать? На хуторе есть пацаны — Сережка сосед, Костик, еще кто-то, и это прекрасная компания. Но за хлебом, молоком и вермишелью — добро пожаловать пять километров в Посранис. Позвонить в Москву — полтора километра с болот на край Масловки, где стоит будка, принимающая двухкопеечные монеты. Можно купаться на речке — там офигенный дипломатический пляж, где отдыхают сплошь почему-то иностранцы и пьют пиво из абсолютно непонятных штук: разноцветных жестяных цилиндров. И потом их выкидывают в кусты. Можно собирать и меняться. Но чтоб попасть к реке, надо сперва добраться до Посраниса, а оттуда еще столько же по шоссе.

Поэтому — велосипед. Велосипед, велосипед и только велосипед. Велосипед у каждого: у меня, у сестры, у всех пацанов, у мамы, у папы, у бабушки. Даже у девяностолетнего Петра Леонтича. Велосипед — это жизнь. Без велосипеда — ты клоп на болоте. А с велосипедом — расправил крылья и полетел, и тебе доступен весь земной шар от Звенигорода до Одинцово. Утром сел в седло — вечером выпал из седла в кровать.

Велосипед — предмет культа, и главная гордость, и рабочий конь. Он должен быть безупречен, поэтому каждые три дня все подшипники промываются керосином, смазываются и юстируются. Ты переворачиваешь велосипед рулем вниз, и у кого дольше прокрутится разогнанное колесо — тот круче всех сегодня. Особо тщательно регулируется тормоз, высота руля и педалей. Тщательно балансируются спицы. Каждая. Ни малейшего намека на «восьмерку». Только полный лох станет обматывать спицы разноцветной проволокой или вешать катафоты на колеса! Выпендриваться здесь, на хуторе, принято только ходовыми качествами. А снаружи велосипед должен выглядеть как полное барахло, иначе его сопрут в Посранисе у продмага, пока ты стоишь в очередях.

Все велосипеды делятся на два класса: для нормальных вольных пацанов — шоссейный конь. Сначала — «Школьник». Затем «Орленок». А если совсем вырастешь — то «ЗИС», «Украина» или «Аист». Это путь пацана. Совсем другой путь у городского лоха: мамочка ему покупает конечно же «Каму». Это для них специально сделано. Чтобы эта раскладушка лежала на антресолях, а раз в год маменькин сыночек выходил покататься по асфальтовому дворику. На вольной воле с «Камой» выжить нельзя — это знает каждый, кто пробовал. Ничего на свете не может быть хуже «Камы». Она тяжелая. У нее маленькие колеса — не въедешь с разгону на бордюр. Не пройдешь по песку и увязнешь в траве. Не прокатишься по лесу — низкие педали сразу цепляются за корни. Вдобавок ко всем мыслимым минусам, она еще и дорогая — у продмага ее украдут сразу. Ну а самый позор, что у нее девчачья рама — низкая, для юбки. Разновидность «Камы» — «Салют». Такой же, только побольше. Все это, безусловно, ущербная ветвь цивилизации, и она отомрет, когда люди наконец поймут, как это ужасно.

Вот и весь обзор велосипедов. Разумеется, самокаты не в счет. Есть гоночные с тонкими шинами — мы их видели. Но это не для пацана — в реальном лесу такой сразу проколешь и сломаешь. Есть где-то «Турист» — говорят, он классный, и переключает скорости. Но для больших, и дорогой.

В общем, когда твоя жизнь проходит на велосипеде или в ремонтном сарае, ты начинаешь понимать в этом толк. И в какой-то момент чувствуешь, что даже твой велосипед тебя устраивает не совсем. И вот тогда ты начинаешь изобретать...

По странному стечению обстоятельств весь лес вокруг Масловки и по дороге к Посранису набит маленькими уютными свалками, где свалены исключительно старые велосипеды, мопеды, самокаты... И ты начинаешь пробовать и экспериментировать. Ты собираешь из мусора вполне ходовые машины и разбираешь их снова в мусор. Ты находишь дамскую раму от ужасно редкой модели «Украины» и создаешь велосипед для бабушки. Ты создаешь антикварного монстра с большим передним колесом от взрослого дорожника и маленьким задним от «Орленка» — вот только в управлении он оказывается сложен. Ты бы сделал и тандем, но откуда на хуторе сварочный аппарат?

Наконец ты понимаешь, каким должен быть идеальный велосипед. В основу ложится твой «Орленок», но седло должно быть мягкое и черное — от «Камы». Ведущая шестеренка — от «Салюта», это даст выигрыш в скорости. Правда, цепь придется удлинить на два звена. Складная подножка от «Аиста» — это стильно. Обязательно багажник — возить продукты или катать кого-то. Обязательно крылья и брызговики на них: без крыльев здесь велосипед невозможен, одна проездка по болоту, и ты в грязи от штанов до морды. Рулевая трубка ставится высокая — от самоката. Штатный руль выкидывается в помойку, и вместо него ставится шикарный руль-рога, добытый вообще неведомо как. Вот он, изобретен велосипед твоей мечты. Ты — бог шоссе. Ты не горбишься как креветка, не кряхтишь, склоненный над асфальтом. Ты сидишь с прямой спиной, как в кресле, и ветер свободы дует тебе в лицо! Конечно, если надо жать в гору, ты берешь руль не за рога, а у основания, и крутишь педали согнувшись. Но ведь смысл жизни не в том, чтобы потеть, а в том, чтобы получать удовольствие. И с горы ты едешь выпрямившись, и ветер дует тебе в лицо.

Это именно тот идеально удобный и абсолютно правильный велосипед, которого нет и не могло быть в природе. И это правильно — если бы каждая мамаша могла в «Спорттоварах» купить такое чудо своему дурачку, было бы очень обидно. Разумеется, этот велосипед изобрел ты. Да, ты изобрел велосипед. И это — супер, тебе все завидуют и просят дать прокатиться. Жизнь удалась, ты не зря прожил свои тринадцать лет. Ты изобрел велосипед. Свой, личный, лучший в мире велосипед.

* * *

Как ни странно, «Кама» не умерла. Более того — со временем она захватила вселенную. Все современные велосипеды — чудовищные потомки «Камы», только хуже. В них воплотилось все самое ужасное, что было в «Каме». Уменьшенные колеса. Толстые шины. Посадка стала еще сгорбленней, педали еще больше цепляют землю, а пацанскую раму теперь не делают и вовсе. На некоторых «спортбайках» даже нет ни крыльев, ни седла, а колени поднимаются выше руля, как всегда бывает, когда негодяй отнял велик у малыша. А уж седло современных великов явно придумали сообща все педерасты этого грешного мира — это же просто узкий каменный хуй, на котором предлагается сидеть всю поездку.

Но со временем я заметил, что для этого мира такое положение дел вполне естественно в любой области. Поначалу всегда есть две альтернативы — одна прекрасная по всем своим параметрам. Другая откровенно чудовищна — унылый компромисс между нелепыми капризами, не имеющими отношения к основной задаче. Типа хранить сложенным на антресолях. Но со временем мир завоевывает именно эта линейка, а вторая исчезает.

Модель компьютера PDP11, БК, ДВК — великолепная классическая разработка, шестнадцатиразрядный мощный процессор, прекрасный стройный ассемблер с немыслимо развитой системой команд и адресаций. И несчастный Зайлог Z80 — Микроша, Синклер, Корвет — тупенькая восьмиразрядка с дурацким ассемблером: положить в аккумулятор, почесать аккумулятор, взять из аккумулятора... Однако мир вскоре захватывает Синклер.

Потом наступает время персоналок. Фирма DEC все равно лучшая, она первой создала «Альфу» — гигагерцовый проц, пока Intel копошился на своих 100 мегагерцах... И что? В итоге DEC полностью разоряется, а Intel захватывает мир.

Windows95 и OS/2 Warp. Одинаковые и равные. Только одно — тормозное ведро с глюками, а другое — безупречно летающая система, вообще никогда не знавшая, что такое зависание. И где теперь OS/2?

Хлеб, черный хлеб. Лучший в мире круглый московский хлеб — и серый кирпич. Победил кирпич. Коммуникатор Нокии — большой, раскладной, удобный. И мыльницы-тыркалки для лошариков. Всё, нету больше коммуникаторов Нокии.

И так везде, что навскидку ни вспомнишь. Поначалу я воспринимал это как личную обиду, а потом понял — а ведь это нормально. Мне просто нравится не то, что всем им. Мне надо удобно ехать, а им — удобно хранить на антресолях. Мне — редактировать текст, а им — компактно носить в кармане. Мне — красиво, а им — «под мрамор». Это же так просто. Поэтому все то, что нравится мне, рано или поздно исчезнет. Чем больше нравится — тем скорее исчезнет.

Когда я в этом году услышал, что в родных США уже исчезают из магазинов роликовые ботинки «Хиллисы», я совсем не удивился. Когда мне сказали, что машинка «Suzuki Wagon», бывшая номер 1 в Японии, окончательно снята с производства, воспринял как должное. Я не могу заменить в коридоре сломавшуюся дощечку ламината — в Россию больше не поставляют Tarkett Cubic, потому что здесь лишь одному человеку пришло в голову купить такое. Это во всем, чего ни вспомнить. Если в мире есть две альтернативы, спросите меня, какая нравится мне, и сразу поймете, какая вскоре станет единственной.

Все, что подходит мне, не нравится населению этого мира. Все, что ценит этот мир, — для меня чудовищно, непрактично, опасно и вредно. Однажды я шел по «Савеле» вдоль мобильных рядов, и какой-то особо навязчивый кавказец хватал меня за рукав и спрашивал, что я ищу для мобильного, пытаясь затащить в свою лавку с аксессуарами. А у меня была Нокия-9110. «Да у вас не может быть того, что мне надо!» — ответил я в сердцах. Парень истолковал мои слова неправильно, потому что подмигнул и предложил наркотики. И мне стало смешно, потому что я вдруг понял, что даже наркотиков у него не может быть таких, какие понравились бы мне.

Это смешно, но это так. Все, что нравится мне — не пройдет «проверку временем» у остальных. Все, что подходит мне, находить все сложнее. А если мне что-то понравилось новое — оно обязательно окажется экспериментальной партией, и не повторится больше никогда. Но я не расстраиваюсь, потому что знаю: свой велосипед я себе изобрету всегда сам. И это даже удобнее и быстрее.